Денежные иски к врачам не имеют ограничений по срокам давности?
 
Поводом для очередной встречи корреспондента «МГ» с генеральным секретарём Российского общества хирургов (РОХ), доктором медицинских наук, профессором Андреем Фёдоровым стала юридическая победа Новосибирской областной клинической больницы. Решением суда пациентка, которая изначально планировала взыскать с клиники кругленькую сумму за якобы некачественно проведённую пластическую операцию и причинённый моральный вред, не только получила отказ по своему иску, но и обязана теперь компенсировать лечебному учреждению судебные издержки (см. «МГ» № 24 от 21.06.2023).

Оценка данной истории, а также обзор ситуации с сутяжничеством пациентов в финансовых интересах в целом – в комментарии эксперта.
 
Подставь коллегу, и будет тебе счастье?

– Начну с того, что это в принципе очень хорошая новость. Подобные действия со стороны руководителей лечебных учреждений можно только приветствовать. По большому счёту, в данном случае пациентка расплатилась за клевету на врачей, с помощью которой она намеревалась заработать деньги неправедным образом, ведь претензии заявительницы к больнице признаны абсолютно надуманными и бездоказательными. Чем больше будет судебных исков от медицинских организаций к сутяжникам­вымогателям, тем отчётливее общество начнёт понимать, что подобные намерения наказуемы.

Существует, на мой взгляд, только один сдерживающий фактор – необходимость учитывать исход оказания медицинской помощи. Всё­таки врачебная профессия налагает на нас серьёзные моральные обязательства, в том числе по «непротивлению злу насилием». Лечебные учреждения вряд ли готовы подавать встречные иски к родственникам умерших больных, даже если те намеревались отсудить у клиники несколько миллионов рублей, предъявляя врачам необоснованные обвинения.

А вот в случаях, подобных новосибирскому – когда пациентка получила качественную медицинскую помощь, она жива и здорова, при этом с её стороны в обращении в суд прослеживается явная корысть, – никаких этических ограничений для медработников нет, встречный иск оправдан и уместен.

В то же время в данной истории очевиден этический конфликт иного плана: женщину спровоцировали на судебное разбирательство с больницей врачи другого лечебного учреждения. Если они – квалифицированные специалисты, то не могли не понимать, что по прошествии 3 лет при явном несоблюдении врачебных рекомендаций результаты плас­тической операции неизбежно окажутся далёкими от изначально задуманных. Тем не менее подсказали своей потенциальной клиентке, где взять денег на очередную липосакцию – в кармане хирургов, которые выполняли первую операцию. Одним словом, гадкий случай и тема отдельного важного разговора, теперь уже о несоблюдении внутрикорпоративной, да и просто человеческой этики.
Пауза в четыре года

– Самое печальное заключается в том, что частота подобных жалоб в контролирующие инстанции, правоохранительные органы и исковых заявлений в суд нарастает. С начала текущего года РОХу пришлось принимать участие в разборе уже четырёх дел, в которых жалобы пациентов на некачес­твенное оказание медицинской помощи в хирургических стационарах сопровождаются требованием о выплате очень крупных денежных сумм. Причём все четыре случая хоть и произошли в разных регионах страны, но похожи как близнецы, я сразу вижу за ними руку «чёрного юриста». Речь идёт о так называемых специалистах по защите прав пациентов, которые не просто поощряют пациентский экстремизм, а способствуют развитию этого негативного явления. Разумеется, они делают это небескорыстно.

Один из четырёх случаев заслуживает особого внимания. В 2019 г. женщина, которую доставила в стационар «скорая» по поводу острого холецистита, несмотря на проводимое лечение, погибла от перитонита. Выясняется, что желчнокаменная болезнь у неё в анамнезе уже давно, пациентке ранее было предложено экстренное хирургическое лечение во время предыдущего эпизода обос­трения, от чего она отказалась. Также ей была рекомендована госпитализация на плановое хирургическое лечение, что она тоже проигнорировала.

В поликлинике по месту жительства по поводу ЖКБ женщина, несмотря на рекомендации, не наблюдалась, поэтому контроль состояния в динамике не проводился. В итоге во время очередного обострения больная поступает в стационар в таком состоянии, когда хирургия и интенсивная терапия уже не дают результатов.

Через 4 года (!) после смерти женщины в Следственный комитет России (СКР) поступает жалоба, написанная сыном пациентки. В своём эмоциональном письме он сообщает, что на протяжении прошедших лет испытывает невыносимые страдания из­за смерти матери и вот решил наконец добиться справедливости. Мужчина требует наказать врачей, которые неправильно лечили его мать, а с больницы хотел бы получить 1 млн руб. в качестве компенсации морального вреда.

Из каждой строчки этой жалобы торчат уши юриста­подсказчика. В тексте, автор которого не имеет диплома о медицинском образовании, очень подробно расписано, что именно врачи делали неправильно, какие регламенты они нарушили. Указано, как на самом деле надо было организовать оказание помощи пациентке в данном случае. Приведены даже ссылки на публикации в специализированной медицинской литературе. Впечатление, что некто, помогавший истцу сочинять текст обращения в СКР, ставил целью произвести на следователей впечатление массой упомянутых нормативно­правовых актов. Видимо, это должно подтверждать справедливость претензий потерпевшей стороны. На первый взгляд, описанная картина действительно выглядит убедительно: врачи не сделали то, не учли другое, и в результате человек умер.

И всё же экспертный разбор на уровне РОХ показал, что ни по одному пункту претензии автора не подтверждаются. Порядок оказания медицинской помощи по профилю «хирургия», утверждённый Минздравом России, положения клинических рекомендаций, протоколы лечения были соблюдены. Врачи, как мы установили, выполнили всё, что положено. Единственный, кто в этой ситуации действительно нарушил предписания, – сама пациентка, которая пренебрегла рекомендациями специалистов, не наблюдалась и не лечилась от хронического заболевания. Но об этом в жалобе её сына, разумеется, не сказано ни слова.

Итак, изучив всю медицинскую документацию пациентки, а также российскую и мировую научную литературу, клиничес­кие рекомендации, причём в той редакции, которая была актуальна в 2019 г., наши эксперты не только подготовили квалифицированное заключение, но и дали хирургам советы, как держать себя в такой ситуации и не паниковать, будучи вооруженными экспертной позицией РОХ. В итоге в возбуждении уголовного дела истцу было отказано.

Граница между «можно» и «нельзя»

– Правда, в данном случае наши коллеги не решились на то, чтобы через суд возместить судебные издержки, включая проведение весьма дорогостоящей судебно­медицинской экспертизы. Поскольку речь шла о смерти пациентки, а её родственник в своей жалобе утверждал, что испытывает душевные страдания, лечебное учреждение не сочло возможным потребовать от него оплатить накладные расходы, связанные с тяжбой.

Следует ли медицинскому сообществу так уж держаться за эти нормы, коль скоро его собственную честь ни в грош не ставят? Сложный вопрос, требует осмысления. Возможно, уже в скором времени рациональное в мировоззрении врача одержит окончательную победу над эмоциональным, но пока – так.

По остальным трём делам исход такой же – где-то в возбуждении дела отказано сразу и сутяжничество не принесло пациентам ожидаемого финансового результата, а где­то суд принял решение в пользу врача. И в тех случаях тоже медицинские организации не стали требовать от пациента не только ответить за клевету, но хотя бы компенсировать им судебные издержки, тем более что исходы оказания медицинской помощи не были летальными. Почему же наше профессиональное сообщество так терпимо к неправедным обвинениям? А ведь и медицинская организация несёт убытки, поскольку врач месяцами, пока длится следствие, вынужден тратить время на встречи со следователем вместо того, чтобы оперировать больных. Не менее важны нематериальные последствия таких историй: нервозность, неизбежно сопровождающая любое разбирательство, выбивает врача из колеи на много лет вперёд.

«Договорняк» с совестью

– Положение российского врача усугубляется тем, что в нашей стране он не является субъектом права. Врач полнос­тью зависим от учреждения, в котором работает, и потому вправе рассчитывать на помощь работодателя. Но всегда ли эту помощь ему оказывают?

Есть три типа руководителей медицинских организаций. Пример правильного поведения показала администрация Новосибирской областной больницы, которая не бросает врача на «съедение» пациенту, правоохранителям и судье, а силами своей юридической службы защищает сотрудников.

Существуют примеры обратного поведения, и их, к сожалению, большинство – когда больница в случае инцидента спешит дистанцироваться от сотрудника и сразу перекладывает на него всю полноту ответственности за произошедшее, даже не предприняв попытки отбиться от откровенного сутяжника. В итоге врач сам оплачивает услуги адвоката, а в случае проигрыша в уголовном процессе лечебное учреждение также переводит на него «стрелку» по выплате денежной компенсации пациенту.

Наконец, третья модель поведения администрации лечебного учреждения – «договорняк» с пациентом. Здесь задача юридической службы больницы заключается исключительно в том, чтобы попытаться наполовину снизить изначально запрашиваемую пациентом сумму и сразу же её отдать, лишь бы не доводить дело до суда. Понятно, что такой сценарий приемлем только для учреждений с очень большим бюджетом, и они его практикуют. Для сохранения их собственного имиджа данный вариант действий, вероятно, оправдан: пусть «мусор» остаётся в избе. Но способствует ли такой подход решению глобальной задачи по правовой защите российского врача? Разумеется, нет.

Соглашаясь на договорные отношения вне зависимости от того, правомерны или неправомерны претензии пациента к лечебному учреждению, без малейшей попытки защитить себя, мы сами стимулируем появление жалоб и исков о компенсации морального вреда. «Заплатили – значит виноваты», – рассуждают правоохранители, «чёрные адвокаты» и их клиентура, а это открывает ворота для осуждения других врачей, в том числе по уголовным статьям. И змея снова кусает свой хвост…

Елена БУШ,
обозреватель «МГ».