Космическая медицина: первые шаги

Военный медик Александр Серяпин, бывший научный сотрудник Института авиационной медицины, участник предполетной подготовки всех четвероногих «космонавтов», включая легендарную Лайку, а затем и Юрия Алексеевича Гагарина с товарищами, уже был героем нашего очерка «Несостоявшийся полет» (см. «МГ» № 2 от 16.01.2009). Сегодня мы публикуем его рассказ о первых шагах отечественной пилотируемой космонавтики…

«…По-моему, 11 апреля прошло заседание Государственной комиссии. На нем были все 6 космонавтов первого набора.

Председатель предоставил слово Королёву. Тот выступал недолго, минут 10-15, и сказал, что техника к запуску человека в космическое пространство готова.

После этого Каманин (начальник первого отряда космонавтов) доложил, что Военный совет ВВС рассмотрел данные всех космонавтов и рекомендует Государственной комиссии и Главному конструктору в первый полет Юрия Алексеевича Гагарина, а его дублером – Германа Степановича Титова.

Оба встали, доложили: «Готовы выполнить задание правительства!»

И сразу мы их забрали. Королёв сказал: «Теперь вы находитесь в распоряжение медиков!» Нам был отведен один из домиков. Так называемый Королёвский.

В этом домике мы их и разместили. В отдельных комнатах. Никого к ним не допускали. Оберегали, чтобы не заразились: как раз была «простудная» погода.

Пока их не было, мы под матрасы положили датчики, а записывающее оборудование поставили в кустах, около дома. Одевание проводили специалисты из Ра-менского КБ «Звезда», которое изготавливало скафандры, и наши медики.

Как известно, полетел Гагарин... «У всех, кто был на площадке, были три разных повязки: зелёная, белая и красная. Красная – должны покинуть площадку за 3 часа до старта. Белая – за 2 часа. Зеленая была не больше, чем у 5 человек. Т.е. перед стартом возле ракеты оставалось очень мало людей. У меня была белая повязка.

Наконец, запуск. Гагарин говорит: «Заработали двигатели, сильный шум. Началась вибрация. Действует перегрузка. Прижимает здорово! Примерно 5-6-крат!»

И говорит, говорит: «Первая ступень отработала. Отлетела. Вторая ступень включилась. Потом – вижу Землю в иллюминатор. Прекрасно, какая панорама, изумительнейшая! Красиво!»

Всё время говорит! Я слышу сзади: «Слушайте-ка, он, кажется, с ума сошел! Не похож на Гагарина, обычно он не такой!»

«Вторая ступень отработала. Включилась третья ступень!» – продолжает Гагарин. Потом закричал: «Ой, как хорошо! Слушайте – невесомость, изумительно!» Потом снова начал говорить, как красива Земля.

Я смотрю по времени – он скоро уйдет из зоны связи. А еще должен выполнить наше задание: попить воду и покушать. Потому что многие считали – в условиях невесомости космонавт есть не сможет. А тем более попить. Он задохнется. Очень много было вопросов неизвестных совершенно. Впервые столкнулись с ними. Вот, решали их.

Мы проводили на себе такие эксперименты: я висел 10-15 минут, подвешенный за ноги, головой вниз. Потом ко мне подходили со стаканом, давали пить. Я пил. Но это было на Земле, а как будет в космосе – неизвестно.
 
Гагарин всё выполнил. Он попил, покушал. Совершенно нормально. И даже что-то пробовал записывать: мы видели, как у него выпал карандаш и полетел. Он хотел его взять рукой и не поймал…»

Через четыре месяца на околоземную орбиту был выведен корабль «Восток-2» с космонавтом Германом Титовым на борту. В отличие от Гагарина этот полет проходил более драматично. «Полет Титова планировался на три витка. С таким расчетом, чтобы посадить его на нашей территории. Но Титов написал рапорт, чтобы ему разрешили летать сутки. Поэтому на Госкомиссии было решено – сделать две программы. Если после 3-го витка он будет себя хорошо чувствовать, перейти на суточный полет. А если что-то будет не так – посадить его после 3-го витка.

Вот, кончается 3-й виток. Он прекрасно себя чувствует: «Прошу Госкомиссию продлить полет на сутки!» И к концу 4-го витка ушел из зоны радиосвязи. …Но сначала я хочу привести его слова, когда он приземлился: «Если бы я не писал рапорт, чтобы мне разрешили суточный полет, я бы дал команду на 6-м, на 7-м, 8-м витке, чтобы меня посадили на Землю в любой точке земного шара. Так мне было плохо!»

Так что же случилось? После 4-го витка у него вдруг начались сильные головные боли, из-за прилива крови к голове. Покраснение глаз. Тошнота. Потянуло на рвоту. И все эти явления, они всё нарастали. Каждую минуту. И к 7-му витку, говорил он: «Мне было так плохо, что я думал – всё, я погибаю! Не было сил бороться. Сил не было вообще. Я положил голову на подголовник, руки – на подлокотники, закрыл глаза, думаю – всё! Приготовился к концу. И уснул. И спал до 13-го витка!»

Мы просим станцию слежения в Бресте: «Свяжитесь с космонавтом!» Они нам отвечают, что связи нет. Космонавт не отвечает!»

Когда он снова пролетал над Байконуром, мы опять попробовали с ним связаться – связи нет. Думаем: «Что-то случилось или погиб!» Передаем на Камчатку: «Дайте побудку! На всякий случай включите сирену!» И вдруг, нам оттуда звонок: «Сирену включили, космонавт отвечает, что самочувствие хорошее и он готовится к посадке!» Ну вот, на 17-м витке он сел. Всё прошло нормально. Приземлился.

Потом это проявилось и на других космонавтах. Почему-то на 4-м витке, или к концу 4-го витка, космонавтам становится как-то нехорошо. Именно на 4-м, а потом – всё прекрасно! В результате, вся программа подготовки была переработана полностью. Вопрос стал ясен – на что в первую очередь влияет невесомость. Это вестибулярный аппарат, который заложен в среднем ухе, и сердечно-сосудистая система. Поэтому всё внимание – на эти две системы при подготовке космонавтов. Это преодолевается исключительно тренировкой. Многие ведь не проходят в космонавты именно по вестибулярному аппарату. Всё нормально, а это нет…»

14 июня 1963 г. на корабле «Восток-5» взлетел Валерий Быковский, а 16 июня на «Востоке-6» стартовала Валентина Терешкова… «…С ней было примерно то же самое, что и с Титовым. Но – чуть меньше. Если бы так же, она бы, наверное, не выдержала. Но – волевая женщина! Мы видели по всем данным, что с ней нехорошо. Она не ела, зная, что если поест, у нее будет рвота. Тошнота. Очень мало пила. Мы думали, что после полета она нам всё расскажет, и нам всё будет ясно, а она – ни в какую! «Я себя прекрасно чувствовала!» Мы показываем: «Вот, смотри, вот все твои данные!» А она: «Нет! Это всё чепуха, это помехи телеметрии!» Так мы ничего от нее и не добились.

Осенью 2009 г. А.Д.Серяпина не стало. К его воспоминаниям мне хотелось бы добавить рассказ его коллеги по Институту авиационной медицины, также полковника медицинской службы в отставке, кандидата наук Л.П.Покровского: «В январе 61-го Виталию Георгиевичу Валовичу (о нем много раз писала «МГ»), который первый в мире прыгнул на парашюте на Северный полюс, поручили организовать группу врачей-парашютистов, которые бы быстро спустились с парашютом к космонавту и оказали бы ему, если понадобится, первую врачебную помощь. Ведь он мог оказаться без сознания или приземлиться в тайге и прочее, и прочее. Собрали группу такую. Там был и Боря Егоров, будущий космонавт, которого все звали Боря-большой, а меня – Боря-маленький.

Мы прошли парашютную подготовку, сделали по 9 прыжков с разных типов самолетов и вертолетов. Прошли медицинскую подготовку по оказанию первой помощи, съездили в Раменское КБ «Звезда», научились расстегивать скафандры и перед полетом Гагарина разлетелись по разным местам. Первым, до Урала, был Волович (он и встретил его потом). А вот если бы Гагарин пролетел дальше, то следующий район был мой. На Сахалине дежурил Боря Егоров.

12 апреля я находился в воздухе, в поисковом самолете: с парашютом за спиной, с пистолетом на боку, медицинской укладкой, специально разработанной в институте, с маленькой рацией и ракетницей. У меня в подчинении было два опытных десантника.

Перед полетом нашу группу проинструктировали в Главном штабе ВВС. Сказали: есть сведения, что ЦРУ поручило любыми способами предотвратить или задержать полет советского космонавта, потому что на май был запланирован запуск американского астронавта. И нам сказали: как только взлетит наш космонавт, об этом будет сразу же заявлено во всех средствах массовой информации, независимо от исхода полета. До этого о запусках наших спутников сообщалось только в случае их удачного завершения. Сказали, что мы должны быть первыми!»

Космическая гонка начиналась.

Александр МЕЛЬНИКОВ.