Маквала КАСРАШВИЛИ: Самая большая моя любовь – моя профессия певицы

– Действительно, в недавнем концерте я первый раз после большого перерыва попробовала петь на легендарной сцене и очень боялась. До этого мы проверили акустику. Волновались, но она оказалась хорошая! Хотя в некоторых СМИ появились сетования, дескать, звучание в отремонтированном театре «не то».

Соглашусь, что акустика пока немножко «суховата», однако это поправимо. Как только здание просохнет, влага после ремонта испарится, звучание придет в норму. А потом не стоит во всем винить акустику. Мне кажется, всё зависит от певца. Нужно оставаться профессионалом в любых условиях и не жаловаться на внешние трудности.

– Откуда у вас любовь к музыке? Как она вела вас по жизни?

– О том, что буду петь в Большом, я и не помышляла. В нашей семье никто не принадлежал к миру искусства. У мамы, правда, от природы был потрясающий голос. Естественно, она пела грузинские песни. Моя тяга к музыке преодолела всё. Видя меня, угловатую, стеснительную, с вечно опущенными плечами, мой педагог в Тбилисской консерватории Вера Давыдова одергивала: «Расправь плечи, подними голову!» Как странно – в жизни я одна, а когда выхожу на сцену, преображаюсь. Так было в работе с великим оперным режиссером Борисом Покровским, который фактически создал меня, научил, воспитал. Он извлек из глубин души то, что было запрятано. Надо сказать, в этом огромный талант режиссера – раскрыть способности артиста. Фактически все свои главные роли я сделала с ним.

– Вы разделяете современную эстетику оперной режиссуры? Трудно себе вообразить на сцене прежнего Большого «Детей Розенталя», нового «Евгения Онегина»…

– Успех режиссера – когда произведение волнует и зрителя, и актера. Тот же «Евгений Онегин» в постановке оперного режиссера Дмитрия Чернякова – прекрасный спектакль. Я участвую в нем, правда, уже в роли Лариной и получаю огромное удовольствие. Работа Чернякова тщательная, он продумал каждую деталь, каждый нюанс, каждый жест. Мне кажется, такое прочтение классики убедительно, ибо талантливо. Я приветствую, когда на сцене Большого появляются новые постановки, даже неоднозначно воспринимаемые публикой и критикой. Консерваторы хотят, чтобы классика была приглаженной и не затрагивала современных проблем, но подлинное искусство не может оставаться несозвучным нашей жизни.

– Какие задумки у вас как у действующего администратора?

– Какая роль у вас в любимчиках?

– Выделить какую-то одну трудно, потому что все – любимые. Все достаются нелегко. И все-таки, наверное, партия Татьяны, которая уже далеко позади. Именно она принесла мне огромный успех. Было это в Париже в «Гранд-Опера» на выступлении с Большим театром. А потом – «Метрополитен-Опера», где я уже сама дебютировала. Оттуда берет исток мой путь по всему миру – «Ко-вент-Гарден», «Арена ди Верона», Венская, Вашингтонская опера и другие знаменитые сцены. Причем на Западе я пела партии, которых не имела в Большом. Моцартов-ские Донну Анну в «Дон Жуане» и Вителлию в «Милосердии Тита» я исполняла в «Ковент-Гардене» в течение четырех сезонов и считалась «моцартовской певицей», что для меня огромная честь.

– Кто же вас так «продвигал»?

– Никто. Вы знаете, тогда не «продвигали». Я и в Большой попала случайно. Когда училась на 5-м курсе Тбилисской консерватории, проездом там оказался заведующий оперной труппой Большого Анатолий Орфёнов. Он пришел на концерт студентов, где и услышал меня. Я ему так понравилась, что через месяц он выслал приглашение. И, представляете, В.Давыдова поехала со мной в столицу. Помню, была зима, снег. 1 февраля 1966 г. я вышла на сцену Большого. Спела, и через час меня зачислили в стажеры. Так я осталась в Москве навсегда. Уже в течение того сезона спела Прилепу в «Пиковой даме» и Микаэлу в «Кармен», а в начале нового – партию Графини в «Свадьбе Фигаро» Моцарта, которая решила мою судьбу – меня перевели в солисты. А потом началась моя работа с Покровским. Именно он назначил меня на Татьяну и НаташуРостову. Представляете, увидел что-то во мне, грузинке. Ведь когда я приехала, на прослушивании пела итальянские арии, и многие скептики шушукались: «Ну что эта грузинка будет петь в Большом?» Тем не менее большие мастера – Б.Покровский, И.Архипова – сразу решили зачислить меня. И я доказала, что что-то могу.

– Скептики не видели в вас славянской внешности, поэтому не могли представить, например, в образе Татьяны.

– У меня специфическое грузинское лицо. Но, скажу я вам, в Большом театре были не только великие музыканты, певцы, дирижеры, режиссеры, артисты балета, но и костюмеры, визажисты, гримеры… Так вот с гримером Юлией Шаровой, которая работает в театре более 60 лет, мы нашли нужный грим, чтобы создать образ Татьяны «с русскою душою»… Не стану раскрывать все секреты, но в этой роли я выходила на сцену с абсолютно измененной внешностью. Это заслуга моей гримерши, которая владела профессиональными секретами. Я в ту пору о таких тайнах даже не догадывалась.

– У вас как бы две родины – Грузия и Россия. А что сегодня с нами происходит?

– Это очень сложный вопрос. Я представляю сферу культуры и искусства и нахожусь в этом окружении. Мои друзья с обеих сторон – великие русские и грузинские режиссеры, музыканты, актеры. Могу уверенно сказать, что в наших отношениях ничего не изменилось. Хотелось бы, чтобы современная молодежь не растеряла дружбы, культурных связей, восхищения искусством двух великих стран и народов. Надеюсь, этого не произойдет, потому что политики – это не весь народ. И потом вся моя родня живет в Тбилиси, куда я наведываюсь, правда, на короткий срок. Посещаю концерты, интересуюсь новыми постановками. Выступаю. Есть договоренность, что в октябре в Тбилиси пройдет спектакль с моим участием.

– Какие-то «медицинские» курьезы приключались с вами?

– Однажды во время репетиции случился такой курьез. В момент, когда Отелло душит Дездемону, мой партнер Зураб Соткилава так вошел в раж, что у меня всё потемнело в глазах и мир померк. Лишь за кулисами меня привели в чувства. Конечно, всё было не столь серьезно, но Зураб испугался.

А в «Орлеанской деве» я получила производственную травму. Вот видите (смеется, показывая искривленное предплечье правой руки). Мне потом неудачно «соединили» сломанные кости. Это было под православное Рождество, когда я рухнула с 6-метровой высоты, а приземлилась буквально в 5 см от люка, где проходили металлические трубы. Я не должна была остаться в живых. Это Бог меня уберег. В МНИИ скорой помощи им. Н.В.Склифосовского диагностировали перелом руки, говорили, ждите, придет профессор, сделает операцию. Боль была адская, и я попросила, чтобы оперировал дежурный врач. Дежурный ординатор и постарался, как я теперь шучу, «на три с плюсом». Когда профессор увидел такой результат, предложил всё сделать заново, но я отказалась.

– Как вы сегодня чувствуете себя в нашем новом демократическом обществе? Можно вас встретить, например, на митингах?

– Нет, нет, нет! Я далека от этого. И никогда не вмешивалась ни в какие политические истории, ни против кого-то, ни за. Не подписывала никаких писем. При этом была в опале, но не у руководства ГАБТ. Когда меня представляли к наградам, в том числе к званию народного артиста СССР, документы возвращались. Лишь в 44 года я стала народной. А всё из-за моей дружбы с Г.Вишневской и М.Ростроповичем. Когда Ростропович эмигрировал, естественно, мы провожали его в аэропорту, где нас и засекли. Страха не было, так мы преклонялись перед маэстро, выдающимся музыкантом и фантастической личностью. С ним я пела на фестивале во Франции «Военный реквием» Б.Бриттена. И он, и Галина Павловна относились ко мне по-доброму, переживали за мои успехи, всячески помогали.

– Какое место занимает в вашей жизни... любовь?

– О! Она была в моей жизни. И не один раз (смеется)… В смысле – настоящая. Дважды я очень сильно любила. Была замужем, но не сложилось. Сегодня я думаю, так получилось, наверное, из-за того, что я целиком отдавалась творчеству. Но не жалею. Все-таки самая большая моя любовь – моя профессия певицы, и если не отдавать всю себя искусству, наверное, невозможно стопроцентно состояться в ней. Я воспитываю сыновей брата, внуков. А еще у меня любовь к молодому поколению. Люблю и своих друзей Галину Вишневскую, Елену Образцову, Тамару Синявскую, Аллу Демидову, Зураба Соткилаву, Бадри Майсурадзе.