Реабилитация ГУЛАГа?

Народ гордился ГУЛАГом

Не только этим утверждением мы собираемся ошарашить наших читателей, будут и другие… Да, действительно в широких массах страна гордилась ГУЛАГом и даже воспевала его. Вот стишок из газеты «Красная звезда», очевидно сочиненный Владимиром Маяковским:

Силу - в кулак!
В авангарде новой пятилетки
Шагает ГУЛАГ,
В стране советской -
даешь дезинфекцию!

«Дезинфицировал» страну ГУЛАГ в течение трех десятилетий, через его ворота прошло около 18 млн человек (цифры все спорные), около 1,5 млн умерли. И всё же ГУЛАГ создал могучую экономику страны, громаден его вклад в разгром гитлеровской Германии. Но об этом чуть позже.

А вот гулаговскую медицину лишь совсем недавно решили изучить досконально. Так, в 2008 г российские и британские ученые начали осуществлять 3-летний беспрецедентный исследовательский проект по изучению врачебной практики и медицинской службы в бывших сталинских лагерях.

Зачем?

Во-первых, и это главный посыл, тема совершенно не исследована, а в ней открывается огромный массив деятельности госпиталей и лазаретов, которые лечили, спасали многих и многих узников от неминуемой смерти. Интересен и очевидно полезен (даже сейчас) накопленный врачебный и сестринский опыт.

О сталинском ГУЛАГе написаны горы книг. Практически все - это или воспоминания так называемых политических зэков, или о них самих языком художественной прозы, поэзии, документалистики. Где вы найдете хотя бы тонюсенькую брошюрку «мемуаров» уголовника, вора, бандита, убийцы, казнокрада, маньяка, фашистского прихвостня-полицая, то есть представителя подавляющей массы заключенных? Не ищите, таковых нет. Есть статистика, которая свидетельствует, что на всех заключенных доля так называемых политических составляла треть или около этого.

Теперь вернемся в страну Советов образца 1937 г. Повсюду под искренние и бурные аплодисменты проходили громкие политические процессы, суды над врагами народа, митинги. Органы ОГПУ и НКВД по всей стране по утрам получали пачки (кое-где мешки) свежих доносов - доносили практически все, друг на друга. Это считалось всеобщей «дезинфекцией». «В стране советской даешь дезинфекцию».

Общественность молодого СССР, жаждая скорой радостной жизни, не хотела долго ждать, на фоне всеобщего нигилизма родилась философия отрицания, она заменила религию. Отрицали всё, включая «Евгения Онегина» Пушкина и дворянский роман «Война и мир» Толстого. В плане общенародной медицины отрицали рукопожатия (ради гигиены), нечищеные зубы, боролись с вошью, рьяно делали прививки, занимались повально физкультурой… Был общий молодой подъем и задор в ходе коллективного труда.

Вообще ГУЛАГ был очень эффективным ведомством, государством в государстве. Он строил заводы и фабрики, осваивал богатейшие месторождения, возводил города и электростанции, прокладывал БАМ, Беломорканал, делал великие научные открытия в «шарашках», строил объекты советской ядерной программы… Огромный вклад сделан в победу над фашистской Германией.

Только за три года войны было направлено на фронт 975 тыс. зэков.
 
ФСИН калечит души

В это жаркое лето 2010 г. пожары тушили все, включая самих сельчан, солдат, волонтеров из-за рубежа. А куда подевался миллион заключенных из Федеральной службы исполнения наказаний? Почему молодые здоровые парни сидели (больше частью лежали) в своих, образно говоря, обезьянниках?

Бывший политзэк писатель Эдуард Лимонов свидетельствует, что нынешняя тюремная система глупа и лишь усугубляет пороки преступников, попутно заражая их туберкулезом и СПИДом. В этом плане нищенская медицина за колючей проволокой просто бессильна. Наша современная система исполнения наказаний, по выражению Лимонова, «воистину угнетательская». Здоровые мужики гниют в душных камерах. Да, можно согласиться, что и на воле не хватает рабочих мест. Но это отговорка для тупых чиновников. Неужели в такой гигантски бездорожной и лесной империи, как Россия, нельзя найти другой работы, кроме шитья перчаток, как это делает олигарх-арестант Ходорковский?

Была эпоха созидания, пусть и подневольного, но труда. Настала эпоха проедания. Тюрьма, как и вся страна сейчас, замерла в ожидании неизвестно чего.

Хватало и зверств

Этим наполнена вся лагерная литература, начиная с Александра Солженицына. Потому не будем особо распространяться. Всё и всегда зависело от людей, от их склонностей и пороков – как по ту, так и по эту сторону колючей проволоки. Скажем, начальник Ухтинских лагерей, знаменитый Мороз (Йосема Яков Моисеевич), готов был мостить болота костями заключенных, бросал их работать в стылую зиму без палаток и горячей еды. В 1940 г. сам за «преступную бесхозяйственность» приговорен к расстрелу. В 1958 г. реабилитирован.

В колонии попадали несовершеннолетние – от 12-14 до 16-18 лет. На 1 марта 1940 г. в ГУЛАГе насчитывалось 4126 пионеров и 1075 комсомольцев. Для детей существовали послабления и льготы.

По данным МВД СССР, общая численность заключенных женщин, содержащихся в лагерях и колониях за период 1946-1950 гг., характеризуется следующими данными. Приведем лишь две цифры этой странной статистики. Если на 1 января 1946 г. числилось 211 946 женщин, то на 1 января 1950 г. – уже 521 588. Разрешалось совместное размещение женщин и мужчин в общих зонах, но в отдельных бараках. Как результат, на 1 января 1949 г. оказалось 9310 беременных. Потом были приняты меры к усилению изоляции женщин от мужчин.

Последние прибежища надежды

Лагерной медицине посвящена книга Бориса Нахапетова «Очерки истории санитарной службы ГУЛАГа» (М., 2009). Автор – врач, полковник медицинской службы в отставке, член президиума Международной конференции историков медицины. Он изучал секретные архивы, собрал и изложил уникальный материал. Мы используем некоторые факты из этой книги.

Известны два полярных отношения к лагерной медицине. Одно – Варлама Шаламова, который видел во врачах последнюю для заключенного возможность спасения. Другое – Александра Солженицына, утверждавшего, что любая лагерная служба порождена дьяволом. Борис Нахапетов занимает промежуточную позицию, и это вызывает только уважение.

Цитируем для начала: «Так, в начале 1920-х годов, когда режим в лагерях был сравнительно мягким, состояние здоровья заключенных было относительно удовлетворительным. Но с течением времени исправительно-трудовые лагеря превратились, по существу, в каторжные, рассчитанные не столько на исправление, сколько на уничтожение заключенных. Неимоверно тяжелый отупляющий труд по 12, 14 и даже 16 часов в сутки, жестокая борьба за существование, голод, произвол уголовников и охранников, плохая одежда, скверное медицинское обслуживание – всё это стало нормой».

Гуманизация советской пенитенциарной системы пришла лишь в 1956 г.

Заботы о здоровье зэков лежали на санотделе ГУЛАГа, его начальнике, полковнике медицинской службы Д.Лойдине. Судя по секретным архивам, он скрупулезно анализировал типичные тенденции быта заключенных, которые вели к болезням и смертям.

Чтобы представить масштаб лечебной помощи, следует назвать хотя бы пару цифр: так, в 1945 г. по всей гулаговской империи было развернуто 2080 больниц. Не хватало медицинских кадров, хотя в расчете на каждые 10 тыс. человек в лагерях медиков приходилось больше, чем на воле. Просто была велика обращаемость больных за помощью. В лагерях была создана разветвленная сеть медицинских курсов для заключенных. Интересная цифра – 7035. Столько на просторах ГУЛАГа сидело заключенных медиков, подавляющее большинство их использовалось по своей специальности, хотя директивами это было запрещено. И лишь с середины 50-х годов смертность в лагерях сравнялась со смертностью на «гражданке». Но, видимо, прав и Солженицын, он писал в своей книге: «Когда по вине прораба или мастера из-за отсутствия заграждения или защиты погибает на производстве зэк, кто как не лекпом или санчасть подписывают акт, что он умер от разрыва сердца». Следует иметь в виду, что существовал довольно жесткий «лимит» на выдачу освобождений заключенным, потому число нетрудоспособных по болезням было, по всей вероятности, заметно больше.

Исчерпывающе сказал о роли медицины друг Солженицына по лагерю Н.Панин. Он объективно констатирует: «При всех своих недостатках лагерные санчасти в самых уродливых вариациях содержали все-таки в себе элементы милосердия. Достаточно появления одного-двух людей (вероятно, врачей), и санчасть становилась источником спасения. Кого-то устроят санитаром, фельдшером, лекпомом, уборщиком; поддержат выданным освобождением от работ; кого можно – сактируют; кому-то выпишут дополнительный лагерный паек… При этом следует иметь в виду, что деятельность санчасти проходила под бдительным оком «опера»… Большое мужество требовалось врачам… Конечно, преобладали случаи, когда санчасть сдавалась, шла на поводу у лагерного начальства»…

Многие его помнят

Жил в Одессе такой человек – Яков Иосифович Каминский. Родился в 1897 г., прожил долгую жизнь, стал выдающимся врачом лечебной физкультуры, ученым. В 1936 г. в Харькове на IV Всеукраинском съезде рентгенологов он докладывал о своих успехах, в частности о подготовленной диссертации. Но вскоре его по наговору арестовали, отправили на Ухту. И здесь мы сошлемся на воспоминания самого Якова Каминского.

«Шел третий год войны. Питание было ужасным. Смертность возросла необычайно, особенно на нашем лагпункте. Умирали от авитаминоза, алиментарной дистрофии. Медработники старались как могли: варили суп из крапивы, зимой из сосновых игл. Летом сотни людей отправляли собирать грибы. Но всё это мало помогало. Вскрытие трупов показывало полное отсутствие слизистой оболочки кишок. Она атрофировалась и уже не могла восстановиться. Такая массовая смертность тревожила даже московское начальство – ведь заключенные должны были работать… Внезапно на Ветлосян прибыл лично начальник Санитарного управления ГУЛАГа Лойдин, чин с тремя ромбами в петлицах. Увидев его, начальник санотдела лагеря доктор Кравец потерял дар речи.

После осмотра 5-го корпуса больницы, где лежали умирающие, Лойдин собрал совещание медицинских работников – вольных и заключенных. Не скрывая раздражения, всю вину за высокую смертность большой начальник возложил на лагерных врачей, обвинил их во вредительстве, грозил тяжкими карами. Никто, конечно, не рискнул ему возразить. Лойдин требовал объяснений, но все молчали.

И тогда я прервал гнетущую тишину: «Я объясню причину смертности!»

Далее Каминский передает суть своего выступления: плохое питание приводит к крайнему истощению, много больных туберкулезом, нет лекарств и т.д. На следующий день начальник санотдела лагеря был снят, и вскоре главным врачом больницы назначен осужденный на 9 лет Каминский. Были выполнены все его условия.

«Тем не менее я серьезно занялся благоустройством своей больницы. К лету я запланировал разбить у каждого корпуса цветочную клумбу. Среди скудной ухтинской природы что-то должно радовать глаз – это немаловажный лечебный фактор. Было заказано свыше 100 тыс. цветочных ростков… Я добился перевода к себе профессора Степуна и организовал биохимическую лабораторию… В это время у нас появился Евгений Степанович Шаблиовский – филолог, шевченковед, член-корреспондент Академии наук УССР и будущий лауреат Ленинской премии. Обвиненный в контрреволюционной деятельности, он отсидел все свои 10 лет. Я его пригрел в качестве лекпома, заведующим отделением для выздоравливающих, а потом обучил прозекторскому делу… Среди заключенных помню летчика Владимира Шеделя, который был пилотом у одного из больших авиационных чинов, летал с ним в Берлин на консультации и с начала войны сел в тюрьму за свою фамилию. Выпустили его из тюрьмы через 10 лет, умирающего, и положили к нам с пеллагрой, дистрофией, диареей, дерматитом, диспепсией… Я вылечил его картофельной шелухой... Хорошо запечатлелось в памяти знакомство с Остапом Вишней»…

На этом мы обрываем воспоминания заключенного врача.
*  *  *
ГУЛАГ не может быть реабилитирован сполна. Никогда! Для этого сначала надо простить заблуждения многомиллионных масс людей страны, которые слепо и бездумно верили в свою мечту, в то, что в плавильном котле социализма родится новый, идеальный человек-созидатель, житель коммунизма. Что из этого вышло, видно сейчас невооруженным глазом.

Владимир ХРИСТОФОРОВ.