Странные люди с чертами гениальности

К этой категории  многие относят А. Эйнштейна,  Р. Фишера,  Дж.Сэлинджера, Б.Гейтса

Синдром Аспергера — нарушение развития, характеризующееся трудностями социального взаимодействия, необычными интересами и стереотипными занятиями. Речевые и познавательные возможности при этом, как правило, остаются сохранными. Синдром часто сопровождается выраженной неуклюжестью (прежде ее называли «мышечная дебильность») и обнаруживается у пациентов с любым интеллектуальным уровнем, но чаще IQ при синдроме Аспергера – выше, нежели в общей популяции. 

«Психическая норма – это легкая дебильность»

     Они не хотят лечиться, считая, что их состояние не является психопатологией, а представляет собой особый взгляд на мир, отражая альтернативный и вполне приемлемый вариант экзистенции. Порой они иронически относятся к людям, не имеющим аутистических проявлений психики, полагая их слишком обыкновенными, заурядными. Им близка фраза К. Ясперса о том, что «Психическая норма – это легкая дебильность». Они предпочитают свою экзотическую нишу, внутри которой имеют возможность заниматься тем, что подчас кажется нам ненужным или нелепым. Они изучают языки мертвых цивилизаций и языки программирования, играют в шахматы и литературные сюжеты, перебирают клавиши рояля и компьютера, что становится их персональным обсессивным ритуалом, использующим клинический признак - в качестве опоры творческой судьбы. Их не беспокоит отсутствие собеседника, возможно, именно по этой причине они выбирают себе экзотические профессии, становясь чуть ли не единственными специалистами в своей области. Иногда они придумывают профессии, которых прежде не существовало.

          Они дорожат своей аутентичностью, уходя в мир неодушевленных предметов; оказывающихся им ближе; чем живые люди, требующие эмпатии и огорчающиеся ее отсутствием у близких (но, как правило, не у себя). Отсутствие пресловутой социальной вовлеченности в привычную суету обывателей, которую те считают жизнью, они полагают большим преимуществом, позволяющим не тратить время на чепуху. Они отдают себе отчет в том, что неживые предметы более интересны, при том что всегда предсказуемы и менее требовательны, чем предметы одушевленные (и не меняют правил игры в зависимости от обстоятельств или сиюминутного эмоционального настроя). Предметы не лезут в душу без приглашения. К тому же, вариации возможных сочетаний цифр, букв, звуков, шахматных ходов оказываются не менее разнообразными, постоянно открывая новые версии и траектории, позволяя следовать этими лабиринтами, мультивариантность которых нарастает по мере удаления от входа.

Они изобретают свой язык, в котором иронически называют обычных людей - тех, у кого нет никаких нарушений аутистического спектра -- «нейротипичными» («neurotypicals» или «NT»), относя к этой категории людей лиц со средним интеллектом, - от 80 до 110. И этот уровень не вызывает у них большого интереса. В мире слишком много одинаковых людей, чтобы тратить время на их изучение: если знаешь одного, можно считать, что знаком с каждым. Все эти «NT» так предсказуемы и скучны. Они ходят шеренгами, выстраиваются в очереди на распродажах и интересуются сплетнями о Голливуде.

У немецкого писателя Г. Грасса есть роман «Жестяной барабан», герой которого – ребенок, из чувства протеста не пожелавший взрослеть причем – буквально. Осознав, что ему суждено всю жизнь оставаться непонятым собственными родителями, однажды он  расхотел жить, и лишь обещание подарить ему барабан, примирило Оскара Мацерата с действительностью. И он остается ребенком, а главной ценностью его жизни оказывается игрушка – жестяной барабан, с которым он никогда не расстается, стереотипно стуча в него время от времени. Оскар оказался умнее многих, сообразив, что в Германии 1920-1930 годов лучше всего оставаться ребенком.

Существует яркий контраст между позицией родителей детей с таким диагнозом, обеспокоенно ищущих возможности терапии, желающих сделать своих чад похожими на большинство и - позицией взрослых с этой патологией, которые обычно не хотят, чтобы их вылечили и горды своей идентичностью.

Себя эти «странные» - по мнению большинства - люди называют «аспи» («aspie»), считая странными как раз тех, кто стремится лечить и вылечить их патологию. Аspie называют их «curebies» (от «cure» — лечить). Сами они считают аутистические нарушения сложными синдромами, а не болезнями и не согласны с тем, что существует некая эталонная конфигурация функций головного мозга, любая девиация от которой - суть патология. Они говорят о толерантности к тому, что именуют «нейроразнообразием» («neurodiversity»). Даже их язык, используемый для коммуникации с социумом, постепенно обрастает неологизмами, которые оказываются непонятными для непосвященных, но это обстоятельство их, как кажется, не слишком печалит. Они иронически улыбаются, подмигивая друг другу при редких встречах и – расходятся в разные стороны. Основные свои соображения они изложили, а дальнейшая коммуникация необязательна. «Оставьте нас в покое» - наедине с санскритом и фортраном, бургундским и Delphi. В языке aspie отсутствуют слова «мы», «наш», «сообщество»...
 

Альтернативный когнитивный стиль, а не патология?

 

Эти люди плохо понимают чужие жесты интонацию, мимику, в силу чего затрудняются в интерпретации чувств, действий и мыслей окружающих. Им трудно выбрать тему беседы, начать и закончить разговор. Они плохо понимают шутки и метафоры, предпочитая им сухие логические конструкции. (Впрочем, чувство юмора у них есть, но оно сильно отличается от привычного остальным: можно вспомнить хотя бы их определение «NT»). У них богатое воображение, но им сложно представить потенциальный результат своих действий. Они испытывают трудности в поддержании дружеских отношений, плохо понимают неписаные нормы, замкнуы и отчуждены, в силу чего поведение их часто оказывается нелепым, неправильным, несусветным. В датской сказке «Глупый работник» слуга постоянно невпопад произносит слова, не соответствующие эпизоду, все время произнося фразу, которой его научили; и так как она относится к предыдущей ситуации, то выглядит в новом контексте нелепо:

«- А как же мне говорить? - спрашивает парень.

- А вот как: «Таскать вам не перетаскать!»

Пообещал парень, что так и сделает, и пошел дальше. Идет он и кричит: «Таскать вам не перетаскать! Таскать вам не перетаскать!» А навстречу ему дохлую лошадь везут. Услыхали люди, что парень говорит, рассердились и поколотили его. «У нас самая лучшая кобыла сдохла, а он говорит - таскать вам не перетаскать!» Попросил парень у них прощения и опять спрашивает, как ему говорить надо. «А вот как: «Такую кобылу везут!»» Пообещал парень, что так и сделает, и дальше пошел. Идет и кричит: «Такую кобылу везут! Такую кобылу везут!» А навстречу ему пышная процессия - бургомистрова дочка с венчания едет. Люди кругом шапки поснимали, кланяются до земли. А парень идет себе да кричит: «Такую кобылу везут!»»

Этиология синдрома Аспергер неизвестна. Не исключается участие в его формировании генетической базы. Есть версия о том, что комбинация генов, соответствующая этому синдрому, возникла в ходе сравнительно недавней человеческой эволюции, когда в примитивных сообществах появилась категория социальных маргиналов – будущих аspie. Нет единой концепции терапии, данные об эффективности существующих методов противоречивы. Поддержка пациентов опирается на поведенческую терапию, адресуясь к коммуникационным способностям, навязчивым действиям, неуклюжести. Состояние большинства пациентов улучшается по мере их взросления, но социальные и коммуникационные проблемы могут сохраняться.

Некоторые считают, что синдром Аспергера можно трактовать,  как альтернативный когнитивный стиль, а не патологию, и его следует исключить из диагностических классификаций. В 2002 году С. Барон-Коэн писал: «В социальном мире нет большой пользы от зоркости к деталям, но в мирах математики, вычислений, каталогизирования, музыки, лингвистики, инженерии и науки такая зоркость к деталям может превратить провал в успех».

Синдром был назван в честь австрийского педиатра и психиатра Ганса Аспергера в 1981 году - по предложению английского психиатра Л. Уинг. Тогда же возникла и современная концепция синдрома. В начале 1990-х годов были выработаны стандарты диагностики.
 

“Черточка аутизма необходима для успеха”

 

Аспергер родился на ферме под Веной старшим из трех братьев. Он рос весьма замкнутым ребенком. Ганс не мог глядеть в глаза собеседника, из-за чего выглядел букой и угрюмцем. Он часто говорил о себе в третьем лице. Аспергер скверно учился, хотя иногда удивлял окружающих тем, что вдруг – ни с того, ни с сего – начинал читать им наизусть стихи австрийского драматурга и поэта XIX века Фр. Грильпарцера, творчество которого характеризуется холодностью, отстраненностью, пессимизмом и горечью. При общих школьных неудачах окружающих удивляла и способность мальчика к языкам.

После гимназии Аспергер изучал медицину в Вене. Докторскую диссертацию он защитил в 1931 году, после чего устроился ассистентом в детскую клинику Венского университета, где с 1932 года руководил лечебно-педагогическим отделением. В 1934 году переехал в Лейпциг, где работал в психиатрической больнице. Женился в 1935 году, отец пятерых детей.

Неизвестно, чем занимался Аспергер в начале Второй мировой войны. Позднее он служил военным врачом в Хорватии. В 1944 году доктор опубликовал первое описание синдрома, назвав его «аутистическая психопатия». Он описал более 400 детей, имевших проблемы с интеграцией в социум. В гитлеровской Германии, где социально девиантные личности подвергались стерилизации, а психически больные уничтожались, Аспергер находил в себе мужество защищать своих аутистических пациентов: «Мы убеждены, что аутистичные люди занимают определенное место в организме социального сообщества. Они хорошо выполняют свою функцию, возможно, лучше, чем мог бы кто-то еще, причем мы говорим о людях, которые в детстве испытывали величайшие трудности и вызывали несказанное беспокойство у тех, кто заботился о них». Он считал, что «Способные аутичные индивидуумы могут подняться до незаурядных позиций и добиться  таких выдающихся успехов, что можно даже прийти к заключению, что только такие люди способны на определенные достижения». Доктор называл своих пациентов «маленькими профессорами», из-за их способности часами говорить о любимом предмете, упоминая мельчайшие детали. Аспергер верил в то, что некоторые из его пациентов окажутся способными к достижениям и оригинальному мышлению, ибо «Не все, что отличается от остального, и, таким образом, является «аномальным», должно обязательно быть «хуже»». Один из пациентов Аспергера, став преподавателем астрономии, нашел способ решения ошибки в работе И. Ньютона, которую заметил еще будучи студентом.

К категории aspie сегодня многие относят физика А. Эйнштейна, шахматиста Р. Фишера, пианиста Г. Гульда, литератора Дж.Д. Сэлинджера, предпринимателя У. Гейтса, программиста М. Цукерберга… Шерлок Холмс, если вспомнить особенности его личности, тоже был очевидным aspie: они умеют разгадывать чужие тайны и сохранять свои, закрываясь от посторонних, которыми считают прочих, -- в самый интригующий момент; исчезая, оставив по себе лишь след тающей в воздухе улыбки, раздражающую «neurotypicals» своей неопределенностью и непонятностью… Аспергер писал, полемически заостряя проблему сочетания таланта и психопатологии: «Кажется, что для успеха в науке или искусстве, черточка аутизма необходима».

С 1944 года Аспергер работал в Венском университете, где в течение двадцати лет занимал кафедру педиатрии. В конце войны  он открыл детскую школу, которую уничтожила бомба. Большая часть ранних работ психиатра при этом погибла. Возможно, данное обстоятельство стало причиной задержки распространения идей Аспергера. В 1946 году он стал директором Венской детской клиники (одной из его пациенток была будущая писательница Э. Елинек, лауреат Нобелевской премии 2004 года), не прекращая работы до конца жизни: за шесть дней до смерти он еще читал лекции.

Г.Аспергер опубликовал 359 работ, главными темами которых были аутистическая психопатия и смерть. Его тексты выходили на немецком языке и мало переводились, поэтому вначале не пользовались большой известностью. О синдроме Аспергера специалисты заговорили лишь в 1990-е годы.

Кому бы еще открылись эти секреты, потаенные от всех, как не человеку, научившемуся понимать многие наречия и уразумевшему, что язык – не обязательно средство общения (что хорошо известно дипломатам). Он может быть и средством уединения, особенно в тех случаях, когда им пользуется ограниченное число людей. И кто сказал, что язык нужен для выражения своих мыслей? Ведь слова так часто ведут себя подобно людям, произвольно искажая смысл, алогично переставляя акценты, субъективно лукавя с интонациями, непоследовательно меняя контекст и уничтожая тем самым текст первоначальный. («Мысль изреченная – есть ложь!») Аспергер, вероятно, вспомнив собственное детство, отнесся к языку, как к системе умолчания, и в этом парадоксальном тезисе ему открылись многие тайны.

Но даже среди своих детей-пациентов, которых, безусловно любил, ибо иначе просто не посвятил бы им жизнь, он оставался тем же человеком, - социально отстраненным, замкнутым и не слишком общительным, что видно и на его редких снимках: закрытая поза со скрещенными на груди руками не оставляет сомнений в верности этой гипотезы.

Игорь ЯКУШЕВ,

Доцент Северного государственного медицинского университета

Арханнельск

На снимке: Г.Аспергер