Стройный порядок и инновации. Как продвигаться вперёд, требуя во всём профессионализма

Научно-­исследовательский институт – Краснодарс­кая краевая больница № 1 им. С.В.Очаповского поражает не только масштабами. Уточним, что в клинике 1878 коек, 40 медицинских подразделений. Здесь осуществляется более 125 тыс. госпитализаций в год (30% – по экстренным показаниям). При этом выполнено более 70 тыс. операций за 2024 г., 24 тыс. из них высокотехнологичные, это 57% ВМП в регионе. В поликлиническом отделении зарегистрировано около 1 млн приёмов амбулаторных больных. Огромный объём работы. Самый современный уровень российской медицины. За полторы тысячи километров от Москвы, пусть и в экономически сильном регионе, доступность, безопасность, качество достигаются реально, а не на бумаге.

Всегда вызывает уважение, когда во главу всего поставлены диагностика и лечение. В краевой многое по­южному яркое и запоминающееся. Инновационная медицина Кубани во многом сосредоточена на улице Первого Мая краевого центра.

Главного врача НИИ­ККБ № 1, академика РАН Владимира ПОРХАНОВА представлять нашим читателям не надо. Он человек – неугомонной энергии и очень харизматичный. Его уважают и знают в нашей стране не только как организатора здравоохранения, но и как одного из ведущих торакальных хирургов. За его плечами тысячи спасённых и вернувшихся к привычному образу жизни тяжёлых пациентов, огромное количество сложнейших и нестандартных вмешательств. Беседовать с ним не раз приходилось в операционной. Таким он выбрал ритм своей жизни. Многое надо успеть и не останавливаться на достигнутом, вместе с коллегами идти вперёд.

В следующем году больнице исполняется 210 лет. О развитии уникального научно­клинического комплекса и торакальной хирургии в стране наша беседа сегодня с Владимиром Порхановым.

– Владимир Алексеевич, в пос­ледние годы вы не раз оперировали по приглашению коллег из регионов страны, дружественных государств, щедро делясь накопленным опытом. Но это же достаточно тяжело: перелёты, проведение трудных вмешательств в новых операционных. Что даёт лично вам этот опыт, когда соглашаетесь помочь коллегами провести для них мастер­классы?

– Конференции, которые проводились раньше, утратили прежнее значение. Сейчас принято говорить, что времена меняются. За последние годы многие поняли: чтобы научить хирурга новой операции, эффективнее показать ему наглядно, как она проводится. Мы так и поступаем. Я приезжаю со своей командой. В неё входит анестезиолог НИИ­ККБ № 1 доктор медицинских наук Василий Жихарев. Им защищена диссертация по двум специальностям: анестезиология­реаниматология и торакальная хирургия. В операционной бригаде мои ассистенты, операционная сестра, анестезистка. Все инструменты берём с собой. Например, для предстоящих операций мы уже отправили два чемодана инструментов в Санкт­Петербург. Так мы делаем всегда, не надеясь на необходимое на месте.

Летаем в Санкт-Петербург, Самару, Уфу, Хабаровск, Ташкент. Часто операции показывают онлайн для всей страны и тогда обязательно приглашаем хорошего, опытного врача, который смотрит и комментирует ход вмешательства. Это обычно член-корреспондент РАН, лауреат Государственной премии Владимир Паршин и профессор Андрей Рябов – известные торакальные хирурги, которые прекрасно знают и понимают, что происходит. Мы отвечаем на вопросы. Ведётся съёмка, чтобы было видно всем, как это делается: манера обращения с тканями, сосудами, с бронхами...

Командировки – это не усталость, а радость встречи со старыми друзьями, коллегами, это не просто обмен мнениями, но и идеями. А оценки специалистов, как известно, дорогого стоят.

Мне приятно приезжать в Самару. В последний раз собирали больных, которых я оперировал много лет назад. Конечно, бывают разные случаи. Не только само вмешательство спасает жизнь больного, но и выхаживание. Это очень важно. Если мы сомневаемся в этой составляющей лечения пациента – перестаём оперировать в этом центре.

Точно знаю, что другая постановка работы в Самаре. Недавно оперировали в Уфе, в университетской клинике. Обычно нам подбирают крайне тяжёлых больных. Не забываем и о новых регионах. В Донецке сделали 13 операций, долетели туда на вертолёте, нам помогли военные.

– Поделитесь планами, в какие клиники в ближайшее время планируете поехать для проведения показательных операций?

– В Санкт-Петербург, там состоится кардио-торакальный конгресс (на момент публикации он уже состоялся – Ред.). В северную столицу отправляемся всей командой. Организаторы просят, чтобы прие­хал главный хирург нашей больницы Александр Барышев, провёл операцию на пищеводе. Заранее готовят больных. Мы обсуждаем пациентов на видеоконсилиуме. В нём будут участвовать институт фтизиопульмонологии, которым руководит Пётр Яблонский, Владимир Паршин, главный врач областной больницы и главный торакальный хирург Самарской области Сергей Пушкин. Их я считаю тоже членами нашей команды. Вместе обсудим вопросы, связанные с крайне тяжёлыми больными: там и повторная операция из-за рецидива после удаления рака лёгкого, и огромная опухоль средостения, и пациент с сопутствующей тромбоэмболией лёгочной артерии, крайне сложный больной с двухуровневым стенозом трахеи. Все операции пройдут онлайн. Они доступны любому специалисту в РФ.

В начале октября мы едем в Самару, в декабре будет такая же конференция с мастер-классом в Уфе.

Наши специалисты выезжают для работы и в сопредельные страны. Заведующий хирургическим отделением № 1 кандидат медицинс­ких наук Арсен Попов летает в Ташкент, он уже сделал там около 90 родственных пересадок печени. Детский кардиохирург Георгий Ефимочкин провёл в Узбекистане более 250 операций на сердце для новорождённых детей. Таким образом, мы оказываем помощь и нашим друзьям из Узбекистана.

Беседа с Владимиром Порхановым проходит у него в небольшом кабинете-приёмной. Я спросил, как ему удаётся поддерживать физическую форму в таком хорошем состоянии?

– Прежде всего заниматься собой без жалости и уступок, – отвечает Владимир Алексеевич. – Каждое утро бассейн и минимум час – плавание. Есть и силовые тренажёры, чтобы поддерживать себя в форме.

Обращает на себя внимание и приличная боксёрская груша, которая висит так, что её очень хочется стукнуть и проверить силу удара. Зная, что в юности Владимир Алексеевич занимался боксом, спрашиваю, тренируется ли он сейчас?

– Редко, – с интонацией сожаления говорит он. – Но в какие-то минуты это очень помогает. Снять напряжение, почувствовать мышечную радость и прилив энергии. Вообще долго находиться в одном положении вредно. Когда человек сидит, это фактически то же самое, что заключить ноги и руки в ортез. Колоссальная нагрузка на ноги, если стоять около операционного стола. Нужно стараться не забывать об элементарных упражнениях и выполнять их регулярно. Это же как лечебная физкультура: тренируя определённые группы мышцы, можно добиться очень хороших результатов. Это понимают все, но силы воли на постоянные занятия хватает у единиц. Но к этому надо стремиться.

– Вас знают в разных регио­нах нашей огромной страны. Не только как главного врача одной из самых крупных многопрофильных больниц России, академика, но и как опытного торакального хирурга. Как вам удаётся не останавливаться в своей «хирургической судьбе», оперировать тяжелейших больных и в то же время руководить огромной больницей, где представлены практически все методы лечения, которые применяются в клинической практике?

– Я беру пример с таких великих хирургов, как Борис Петровский, директор Всесоюзного научного центра хирургии. Борис Васильевич оперировал на лёгких, на пищеводе, на диафрагме, на сердце, был заведующим кафедрой и министром здравоохранения. С Фёдора Углова, который был директором института, но одновременно и блестящим хирургом. Для меня примером служит Владимир Фёдоров, который выполнял серьёзнейшие операции на брюшной полости и был директором института хирургии и заведующим кафедрой. Образцом в работе считаю и Майкла Дебейки, который являлся директором огромного института, знаменитым во всём мире кардиохирургом, приезжал в Россию, консультировал операцию у Президента России, выполненную великим кардиохирургом Ренатом Акчуриным. Это выдающиеся врачи, с которыми меня сводила судьба. Они вели своеобразный образ жизни, очень жёстко его придерживались, не выпивали, не курили. Углов вообще был противником минимальных доз горячительного, он даже считал, что нельзя поить людей кефиром, так как в нём содержится алкоголь (мы не придерживаемся такой диеты, кефир употребляем).

– Надёжно, быстро, красиво – ваши главные принципы хирургии известны коллегам. Но их, скажем так, сложно реализовать на практике. Много ли ваших учеников сумели добиться подобной техники и уровня?

– Да, они стараются это делать. Мне нравится, как многие из них работают. Конечно, совершают и ошибки. Мы их разбираем. Серьёзный разговор вы сами слышали на планёрке. Десятки специалистов приложили огромные усилия для спасения жизни и здоровья одной больной. А после того, как очередную манипуляцию доверили неопытному коллеге, возникли осложнения. Встаёт вопрос, удастся ли нам их ликвидировать (удалось, с пациенткой всё в порядке). Это пример того, что все сложные больные должны лечиться самыми опытными врачами. Даже выполнение «простых» манипуляций лучше доверить «самому себе», чем перекладывать на плечи молодых врачей. Слишком велика ответственность за жизнь крайне тяжёлых и сложных пациентов.

Вспоминая наше объединение Центра грудной хирургии и ККБ № 1 в одно лечебное учреждение… Я смотрел, как оперирующие врачи брали хирургические инструменты. Многие держали их неправильно. Академик Виктор Стручков (кстати, Герой Социалистического Труда, руководил больницей первого московского меда) в мою студенческую пору говорил, что хирургический инструмент нужно брать аккуратно, кончиками пальцев. Кто занимается хирургией, должен делать упражнения, разминать свои пальцы, чтобы они крутились, хорошо держали. Усвоить такие наставления нетрудно.

– А сколько у вас учеников?

– Мой первый заместитель Игорь Поляков – раз, Алексей Коваленко – два, Николай Нарыжный – три, Виктор Ларин – четыре, Сергей Крыгин – пять. Сейчас «подрастает» Александр Сирота и многие другие.

Бывает и так – прекрасный хирург, но жена настаивает, чтобы он больше времени проводил дома. Но тогда доктору нужно идти работать в место, где он будет трудиться по жёсткому графику. Потому что жизнь хирурга в стационаре – это прежде всего не семья, а работа… У нас семья – это ХИРУРГИЯ. Великий немецкий хирург Эрнст Зауэрбрух вообще устраивал сцены своим врачам. Говорил, что они должны только по его разрешению жениться (конечно, мы не перегибаем палку, но, мне кажется, заслуживает внимания принцип отношения к работе). Потому что мало больного прооперировать, его надо ещё выходить…

– Торакальная хирургия объединяет много направлений. Как вы считаете, правильно ли существующее разделение грудной хирургии по анатомическим областям или же нынешняя суб-специализация не оптимальна и нужно готовить универсальных грудных хирургов?

– Этот вопрос я поднимал и буду поднимать. Сейчас человек учится 6 лет в медицинском вузе, поступает в ординатуру на 2-3 года, отработав участковым врачом. И после 2-3 лет обучения он может начать самостоятельную работу…

Мне кажется, этого недостаточно, чтобы отправить врача в «самостоятельный полёт». Я за то, чтобы ординатура, резидентура или что-то, на это похожее, длилось несколько лет, во время которых молодой врач должен изучить не только торакальную хирургию, но и смежные с ней специальности – кардиохирургию, абдоминальную и сосудистую хирургию, анес­тезиологию и реаниматологию, пульмонологию, эндоскопию, лабораторное дело, травматологию, военно-полевую хирургию. И могу сказать, это должно быть не на одной базе и, возможно, в разных ЛПУ и городах. Пройдя все специальности, будущий специалист сдаёт экзамены. Так делается во многих странах. Вбиваются знания так, чтобы они были впитаны с «кровью». После этого становятся настоящими хирургами. Если происходят какие-то экстремальные события – война или чрезвычайные ситуации, врачи знают, как оказывать помощь раненым и пострадавшим с различными повреждениями.

У нас не всё так идеально. Вы об этом тоже прекрасно знаете.

– В конце мая прошли выборы в Российскую академию наук. Получилось ли торакальным хирургам усилить своё присутствие в академическом сообществе?

– Я выступил в институте хирургии им. А.В.Вишневского, в президиуме сидели академики И.Дедов, В.Стародубов и М.Пирадов. Я им сказал, что написал письма президенту Академии наук и учёному секретарю отделения медицинс­ких наук. Речь в нём шла о том, что нельзя объединять место по торакальной хирургии с другими специальностями (кардиохирургию, эндоваскулярную) – у каждого направления должно быть своё направление и место. Это всё равно что объединить гинекологию и колопроктологию по принципу «вроде бы всё рядом»... Думаю, к следующим выборам что-то поменяется.

– Есть академики, которые считают, что между небом и землёй выбрали землю. Как вы оцениваете прошедшие выборы?

– Они прошли нормально, как хотелось нашим руководителям. Я выступал за Петра Яблонского, потому что он – торакальный хирург и сделал много для развития нашей специализации. Но он не прошёл. О причинах говорил выше. Я в своё время предлагал разделить, сделать специальность – «фтизиатрия». Ещё есть много видов туберкулёза. Это и лёгочный, и внутрисуставные поражения, урология, позвоночник… В нынешней конфигурации у Яблонс­кого не было никаких шансов. Много было достойных кандидатов и по другим специальностям. В частности, голосовал за Всеволода Матвеева, и он прошёл. Здесь нет вопросов. Всё состоялось так, как и должно быть.

– В своё время вы добились строительства первой и второй очередей краевой больницы. На ваш взгляд, когда можно будет сказать, что миссия реконструкции, по большому счёту, выполнена?

– Переустройство в лучшую сторону не должно останавливаться. Чтобы всё построить, достроить, необходимо порядка 8 млрд руб. Мы хотим, чтобы больница была сов­ременной, где пациентам оказывают качественную помощь, где они находятся в идеальных условиях, и доктора должны оказывать помощь в подобающей обстановке и с соответствующими инструментами.

Когда-то не было КТ, МРТ, такого уровня реанимации, не требовалось столько подсобных помещений – больница соответствовала требованиям к лечебному учреждению. А сейчас нужна и операционная для экстренной хирургии, другие приёмные отделения. Не дай Бог случится катаклизм, массовое поступление. Если мы хотим, а мы все этого желаем, правильно и своевременно помочь пострадавшим – надо продолжить реконструкцию. И мы бьёмся за то, чтобы нам выделили деньги и работа продолжалась. Администрация края идёт навстречу, слышит наши пожелания, обещает. Постройка предыдущих великолепных корпусов показала, что наша власть заботится о здоровье своих граждан.

Наверное, никто не забыл пожар в Перми в кафе «Хромая лошадь», когда больных с ожогами везли в Москву… Когда военный самолёт в Ейске упал на жилой дом, туда оперативно прилетели наши санитарные вертолёты, приехали машины экстренной помощи, огромный десант лучших специалистов. Министр здравоохранения Михаил Мурашко сказал: пусть самолёт из Москвы возвращается, здесь команда академика Порханова всё сделает. А в Керчи, когда была стрельба, где погибли школьники и много было раненых учащихся? Наши врачи первыми из регионов были там через очень короткое время и заняли места у операционных столов. К сожалению, не всегда самолёты из центра могут долететь столь быстро, когда счёт идёт на минуты или часы. Региональное здравоохранение должно быть сильным, в него надо не только вкладывать финансы, но и поддерживать кадрами. Наши бригады были тогда на месте очень оперативно. Сделали операции и спасли многим людям жизни.

Министерство здравоохранения РФ понимает, что нельзя так выстраивать модель помощи, чтобы вылетал самолёт из Москвы, забирал человека из Владивостока. И везти его за тысячи километров для высокотехнологичной медицинс­кой помощи по экстренным показаниям. Развитие регионального здравоохранения – один из прио­ритетов нынешнего руководства министерства.

– Хирургия становится малоинвазивной. Между тем сложности с расходными материалами, вызванные санкциями, могут затормозить применение передовых и малоинвазивных методик. Какие тенденции: количество операций из мини-доступов увеличивается или стабилизировалось на каком-то уровне?

– Проблемы есть с расходными материалами. Приходится применять импортные. Сейчас при удалении лёгкого прошивал бронх китайским аппаратом. Производители из Поднебесной делают всё для операционных целей. Хотя мы были в своё время впереди Китая. Кто нам мешал, кто развалил советскую промышленность?

После этого Владимир Алексеевич просит принести отечественный аппарат для сшивания ткани. Медсестра выполняет его просьбу. Аппарат ещё советский и известный. Он показывает его: до сих пор ничего принципиально другого по конструкции не придумано.

– Наши инженеры тогда были одними из первых, – поясняет В.Порханов. – Всё просто, удобно и дёшево. Давайте назовём советские сшивающие аппараты, которыми прошиваются сосуды, – УС и УКСН. Это мы всё изобрели, их придумали советские инженеры в 50-х гг. – Гарин, Горин, Стрекопытов. Продали лицензию американцам, и они сделали эндостеплер. Ныне покупаем импортное. Признаю, что мы отстали в этой области.

Китай делает огромное количество операций, у них всё своё. Мы были в Шанхае. Там нам шутя или серьёзно рассказывали, что копируют многие технические решения у ведущих компаний…

Могу сказать, что сейчас всё больше и больше российских производителей работают в клинике. Я думаю, изменившиеся условия приведут к переменам в отечественной медицинской промышленности. Мы сейчас в большинстве случаев используем атравматичный шовный материал российского производства, более того, скажу, что его делают на Кубани. На очереди пресловутые сшивающие аппараты.

Но вернёмся к количеству вмешательств: операций из мини-доступов не стало меньше, даже увеличивается их число. Это тенденции, характерные для современной хирургии. Она становится всё более малоинвазивной и менее травматичной. В НИИ-ККБ № 1 выполняется огромное количество таких вмешательств. Первая докторская диссертация в России по видеоторакоскопии – моя докторская, которая была защищена очень давно.

Задерживает развитие малоинвазивной хирургии вовсе не наличие расходного материала. Можно его приобрести. Разница только в фирме-производителе, качестве и стоимости. Наш главный хирург, заведующий кафедрой, мой заместитель по хирургии, доктор медицинских наук Александр Барышев делает обходы тех, кто госпитализирован с серьёзной хирургической патологией. Его доклады показывают, что часто проблема возникает с реабилитацией. Полагаю, что, даже когда построят реабилитационный центр в Динской, он всё равно не справится с теми потоками пациентов, которыми надо заниматься, устранять последствия, вызванные тяжёлой болезнью. Мы же находимся в многопрофильной больнице. Здесь на первом плане должна быть современная хирургия и высокотехнологичная медицинс­кая помощь. Надо стремиться к тому, чтобы меньше было встреч с неизбежными внутрибольничными инфекциями. Отправлять пациента на долечивание в центральную районную или городскую больницы, где будут заниматься реабилитацией. Это самое лучшее. Но это должна быть не самодеятельность,
а приказ. Медицинское сообщество давно об этом говорит в масштабах страны. Это очень важно сделать. Тогда мы сможем прооперировать и вылечить гораздо большее число пациентов и расходных материалов на это хватит.

– В НИИ-ККБ № 1 одними из первых в стране освоили робот-ассистированные операции. На ваш взгляд, эту хирургию можно назвать незаменимой при радикальном лечении многих патологий?

– Робот-ассистирование нельзя применять при повторных, при третьих вмешательствах, можно просто потерять больного. К сожалению, те торакальные хирурги, которые выполняют видеоторакоскопические операции или же подобные на роботе, не всегда могут перей­ти к открытому вмешательству. Такая потребность периодически возникает, об этом свидетельствует опыт ведущих торакальных хирургов мира. Те специалисты, которые должны обладать новыми технологиями, обязаны уметь сделать не только эндоскопические, но и открытые и повторные операции. Без сомнения, робот-ассистированная хирургия давно стала обыденностью для урологических, лёгочных, проктологических больных, особенно эффективна, когда необходимо крайне точное вмешательство на поджелудочной железе. Это не только качество жизни больного, но и зачастую его сохранённая жизнь.

Недавно к нам обратился пациент, которого оперировали и в Москве, и повторно в Израиле. Никакая робот-ассистированная хирургия ему не помогла бы! Между тем, аппаратура стоит огромных денег – от 300 до 450 млн руб. Даже открыто было очень трудно его оперировать, удивлял «сумасшедший» доступ после наших коллег из Израиля… Заметьте, пациент выбрал Краснодар. Он был наслышан не только о хирургическом мастерстве торакальных хирургов, но и об инновационных методиках, позволяющих свести к нулю вероятность бронхо-лёгочных осложнений после операции (именно эта инновационная методика разработана в нашем центре и сейчас активно внедряется). Несколько лет назад мы оперировали в Хабаровске с главным врачом Федерального цент­ра сердечно-сосудистой хирургии, доктором медицинских наук Евгением Россейкиным. Спасали жизнь больного, у которого была аневризма между аортой и верхней долей левого лёгкого. Доступ был сначала стернотомный, его сделал Е.Россейкин, а я – боковой левый. Мы убрали часть лёгкого с огромной гематомой и аорту. Выйти из критической ситуации тоже помог инновационный метод, разработанный командой Россейкина, но реализовать его у этого пациента без нас было трудно. Пациент жив и здоров. Это ещё раз показывает важность кооперации с коллегами. Не сидеть в своей ракушке, быть открытыми и для критики, и для инноваций – в этом успех работы.

А если про робот-ассистированную хирургию… Последние три года Краснодарская краевая больница была на первых строчках рейтингов по количеству операций на роботе. Практически по всем направлениям, а вот в сосудистой робот-ассистированной хирургии мы ушли дальше всех.

– А как вы считаете, прошёл ли период скептического отношения к робот-ассистированной хирургии?

– Конечно, надо научиться это делать и работать. Этот вид операций доказал уже свою эффективность и целесообразность.

– Владимир Алексеевич, сейчас принято говорить, что цифровизация не замена бумаг электронными документами, а изменение качества работы врача. Клиническое мышление – основа профессии, а ИИ усиливает его точность и скорость. Но человек так устроен, что если какие-то навыки не используются, то, чтобы восстановить их, нужно время. Как вы относитесь к новой реальности с ИИ? Способны ли современные технологии заменить врача?

– Сейчас ИИ интенсивно используется в лучевой диагностике, прежде всего в флюорографии и маммографии. Эти исследования с разметкой приходят на рабочую станцию врача, который описывает маммографию. Кроме того, при оценке искусственный интеллект формирует стандартный протокол описания. Согласно юридической базе, врач может использовать данные, полученные от искусственного интеллекта или написать собственное мнение. Он вправе написать свой протокол, сформатировать его, а не выбирать тот, который получил от ИИ.

Следующее программное обес­печение – это оценка цифровой рентгенографии лёгких в прямой проекции. Целевая патология, пневмоторакс, переломы костных структур – рентгенолог получает ответ в виде разметки. Протокол здесь менее совершенный, чем при описании маммографии, поскольку целевых показателей становится больше, сложностей, следовательно, тоже. Поэтому здесь имеет значение разметка. Планируется ещё внедрение искусственного интеллекта для оценки МСКТ грудной клетки и ЭЭГ головного мозга. ИИ – это помощник в оценке размеров объёма изменений. Это важно для понимания динамики процесса, в этом плане он чётко показывает разницу между сделанными в разное время снимками. Если же перейти от частного к общему: ни один ИИ не даст рекомендации, как лучше лечить больного. Это уже прерогатива лечащего врача. Есть и такое известное выражение: лечит не МРТ, а доктор. Но вероятнее всего, множество современных программ глубокого мышления помогут врачу обратить внимание на патологию, которую он и не заметил. Подсказки по маршрутизации, перспективам лечения тоже будут не лишними. Правовые основы, наверное, будут решены – кто отвечает за судьбу пациента? Машина или врач? Могу сказать, что в своей повседневной работе я пользуюсь подсказками, которые выдаёт мне ИИ, – это полезно для оперативности работы. Глупо отказываться от полезных вещей.

– Время летит незаметно. В марте следующего года НИИ-ККБ № 1 исполнится 210 лет. Но, наверное, для больницы с характером это ещё не солидный возраст, а новый рубеж в сражении с болезнями. Что в планах? С какими вызовами сталкивается лечебное учреждение и как предполагаете с ними справиться?

– Наша главная задача – сделать больницу современной. Естественно, за строительством новых корпусов последует оснащение передовым оборудованием. И мы не будем говорить, что покупаем только отечественное оборудование, мы ценим свою страну и наших граждан. Оснащение самым лучшим на момент постройки. Ещё больше думаю, как сохранить и преумножить кадры.

– Какой вы видите инновационную медицину Кубани? Сегодня Краснодарский край – востребованная и любимая многими здравница. А есть ли шанс, который можно реализовать, чтобы соотечественники и иностранцы приезжали сюда не только отдыхать, но и на лечение и прохождение реабилитации?

– Что для этого необходимо? Мы прошли Олимпиаду, было огромное количество людей, которые приехали к нам не только из российс­ких регионов, но и из-за рубежа, которых мы и стентировали, и оперировали, и травмы были, и инсульты. Мы их хорошо лечили, и жалоб не было. Потенциально наше здравоохранение весьма привлекательно для иностранцев, оно и дешевле, и во многом ничуть не хуже западного. Даже сейчас наши соотечественники, имеющие российский паспорт, приезжают из-за рубежа и прежде всего «бегут» к врачам – доступность и качество медицинской помощи весьма привлекательны, если не сказать больше. НИИ-ККБ № 1 принимает с удовольствием больных из ближнего зарубежья, в частности, из Узбекистана. И они едут к нам тоже с радостью.

Сегодня временно логистика нарушена, не только для пациентов, но и для многих иностранных специалистов-врачей, которые раньше охотно нас посещали. Надеемся, всё нормализуется. Мы не только с гордостью, но и с полной уверенностью в Победе проводим свою гражданскую позицию и научную линию. Я считаю, что наши люди, кадры – главное богатство и дос­тижение общества и государства.

Перемены обязательно будут. Россия остаётся притягательной страной. В лечебных учреждениях Кубани трудятся замечательные специалисты. Однако иностранцы – это хорошо. Но прежде всего мы лечим земляков и граждан России. И здесь тоже всё понятно. Здоровый человек может стать настоящим творцом, внести вклад в общее дело, в развитие любимой страны. Мы с коллегами стоим на страже здоровья соотечественников.

Беседу вёл Алексей ПАПЫРИН,

главный редактор «МГ».

Фото автора и пресс-службы НИИ-ККБ № 1.