14 декабря 2024
Дуглас Ланска – известный американский невролог и историк неврологии, паст президент Международного общества истории нейронаук (ISHN) и профессор Института социальных наук Сеченовского университета, где он недавно выступал перед студентами, аспирантами и ординаторами с лекциями, посвященными этическим проблемам экспериментирования на человеке, вкладу российских ученых в мировую неврологию, а также виньеткам в прижизненных изданиях анатомического трактата А.Везалия. Изображенные на них хирургические инструменты весьма похожи на те, которые д-р Ланска видел в Бутане, где работал месяц волонтером в качестве единственного невролога в этом королевстве. В настоящий момент он интенсивно изучает русский язык на курсах в американском университете, но интервью предпочел дать на английском.
- Профессор Ланска, почему вы стали врачом, а среди медицинских специальностей выбрали неврологию?
Я заинтересовался медициной из-за проблем со здоровьем в моей семье. Отец умер от рака, когда я учился в средней школе, а младший брат родился с детским церебральным параличом. У меня всегда был аналитический склад ума. Я любил решать разные головоломки, и для врача, стремящегося решать проблемы, неврология подходит лучше всего. Возможно, я также мог бы стать эндокринологом. Неврология дает столько возможностей узнать, как работает мозг.
- Как сказано в вашем 180-страничном СV, вы совмещали учебу в медицинской школе с работой программиста…
- Да, благодаря этому я смог оплачивать свою учебу. У матери на это не было средств. Каждый год обучения в медицинской школе стоил около 10 тыс. долларов США. Несмотря на работу программистом, пришлось брать в банке займы под большие проценты. Приходилось экономить на всем - на жилье, еде и т.д.
-Наверное, не все читатели знают, что обучение в американской медицинской школе длится четыре года, а затем необходимо пройти специализацию (residency). Что представляла собой резидентура по неврологии?
- Она продолжалась четыре года – год в клинике внутренних болезней и три года в неврологической клинике. Приходилось дежурить по ночам через день. Мы были в больнице по 30 часов подряд или более. Сейчас такого уже нет, рабочее время строго регламентировано, поскольку депривация сна повышает вероятность врачебных ошибок. С другой стороны, уменьшение лечебной нагрузки приводит к тому, что получаешь меньше опыта. Экзамен (устный и письменный) длится несколько часов (board exams). Нужно обследовать незнакомого больного, в ограниченный отрезок времени ответить на вопросы и т.д. Потом еще один год отводится на fellowship - углубленное знакомство с каким-то разделом неврологии (например, электроэнцефалографией, электромиографией, детской неврологией и т.д.) Я собирался специализироваться в области инсульта, но по семейным обстоятельствам (моя жена тоже невролог, и мы хотели проходить специализацию в одной клинике) выбрал гериатрическую неврологию.
- Как сложилась ваша неврологическая карьера?
- К моменту ее окончанию резидентуры мне исполнился 31 год, и я стал работать ассистентом на двух кафедрах - кафедре неврологии и кафедре профилактической медицины и общественного здоровья Университета штата Кентукки. Во время учебы в медицинской школе я и моя жена получили степень магистра по биостатистике и клинической эпидемиологии. Уже тогда я участвовал в клинических испытаниях и эпидемиологических исследованиях в качестве статистика. Когда я получил место ассистента, моя научная деятельность была связана с эпидемиологией инсульта. Я получил гранты от Национального института старения для изучения распространенности инсульта в США. Меня интересовали причины высокой летальности на юго-востоке страны (т.н. «инсультный пояс"). Я также изучил тренды летальности от инсульта в США за длительный промежуток времени, и показал, что ее кажущееся снижение до 1920-х гг. явилось следствием изменения кодировки этого заболевания, а впоследствии наблюдалось истинное снижение летальности. Кроме того, я проследил влияние миграции населения на риск возникновения инсульта. Что касается моей клинической работы, я отвечал за лечебную деятельность Центра исследования болезни Альцгеймера нашего университета. На протяжении многих лет я наблюдал больных с разными видами деменции, некоторые из них участвовали в клинических испытаниях.
-Когда и как возник интерес к истории неврологии?
- Я заинтересовался историей неврологии в резидентуре под влиянием моих учителей. Кафедру возглавлял д-р Роберт Дарофф (R. Daroff), один из лидеров нейроофтальмологии как раздела неврологии, который особенно увлекался историей американской неврологии и охотно делился воспоминаниями о своих предшественниках, рассказывал, как знаменитые неврологи лечили разные болезни. Другим моим наставником был д-р Джозеф Фолей (J. Foley) - ирландец из Бостона, великолепный рассказчик. Он был лично знаком со многими великими неврологами. Вместе с Рэйем Адамсом он описал астериксис (порхающий тремор) при печеночной недостаточности. Однажды я спросил Дароффа об истории неврологического молоточка. Он ответил, что на эту тему нет хороших работ, и посоветовал мне изучить данный вопрос. Дарофф порекомендовал обратиться к Джеймсу Эдмондсону (J. Edmondson), куратору Музея истории медицины им. Диттрика в Кливленде, штат Огайо. Этот музей хранит коллекцию медицинских инструментов, одну из самых больших в мире. Вместе с Эдмондсоном мы осуществили несколько проектов, включая статью о неврологических молоточках. Он многому меня научил - как искать источники, как их использовать, включая каталоги инструментов и эфемеры (рекламные листовки, буклеты и т.д.). Эдмондсон - один из лучших экспертов по истории медицинских инструментов, автор многих книг. Мы также написали статью о лечении спинной сухотки подвешиванием, предложенном в Одессе в конце 19 в. Осипом Мочутковским. Больные испытывали субъективное улучшение, и Мочутковский объяснял это улучшением спинального кровообращения. Мода на подвешивание быстро распространилась по миру благодаря поддержке Шарко, а потом этот метод был благополучно забыт.
- Вы возглавляете комиссию по истории и архивам в Американской академии неврологии (ААН). Как она появилась?
- В составе ААН имеется несколько секций по основным неврологическим специализациям - инсульту, рассеянному склерозу, деменции, когнитивным расстройствам и т.д. В 1984 г. там была образована секция по истории неврологии. С 1990-х гг. на ежегодных конгрессах ААН проводятся курсы по истории неврологии, в которых я активно участвовал, выступал с лекциями. В рамках секции образовалась комиссия по лидерству (leadership committee), задачей которой была подготовка программы курсов на следующий год и награждение премией им. Лоуренса МакГенри лучших исторических докладов. Несколько лет назад, когда я возглавлял эту комиссию, я предложил руководству ААН проект по устной истории (oral history), основанный на интервьюировании ведущих неврологов - чтобы сохранить их мысли о развитии нашей специальности, об их личном вкладе, информацию о преодолении трудностей, взаимоотношениях с коллегами и т.д. Этого не найти в их опубликованных статьях или CV. ААН согласилась финансировать предложенный проект. Так появился Архив устной истории, который ежегодно пополняется новыми интервью. Например, недавно я интервьюировал Стенли Прузинера, ставшего Нобелевским лауреатом за открытие прионных болезней, своих наставников Дароффа и Фолея, и др. Это требует основательной подготовки. Каждое интервью идет в режиме диалога не менее трех часов. Аудиозапись обязательно расшифровывается, а затем редактируется мною с добавлением сносок и комментариев. Сейчас такие проекты осуществляют многие профессиональные сообщества.
-Да, Американская ассоциация нейрохирургов записала десятки видеоинтервью с ведущими нейрохирургами и смежными специалистами из многих стран мира…
- Я также предложил устраивать исторические выставки во время ежегодных конгрессов ААН, приуроченные к юбилейным датам. Весной 2018 г. отмечалось 70-летие Академии, и, помимо выставки, я выступил с пленарной лекцией о ее возникновении и вкладе ее четырех основателей ("четырех всадников"). Лекция и выставка имела большой успех, и поэтому, будучи президентом Международного общества истории нейронаук (ISHN), я организовал на эту тему симпозиум на очередной конференции Общества в Кливленде в июне 2018 г., материалы которого опубликованы в Journal of the History of the Neurosciences. Поскольку предложенные проекты (устная история, организация выставок и создание музея в штаб-квартире ААН) требовали отдельного финансирования, я предложил создать специальную комиссию ААН по истории и архивам. Правление ААН поддержало эту идею, и назначило меня председателем комиссии.
- Вы много лет проработали в госпиталях для ветеранов. Что представляет собой эта система?
- В США насчитывается около 170 ветеранских госпиталей, которые в большинстве случаев аффилированы с университетскими клиниками. Например, клиника Университета штата Кентукки, где я проработал почти 10 лет, располагается рядом с госпиталем для ветеранов. Резиденты проводят там половину рабочего времени. Туда попадают военнослужащие, в том числе бывшие, с ранениями или заболеваниями. Если необходимо, их переводят в университетскую клинику или частный сектор, причем лечение оплачивает ветеранский госпиталь. Это очень хорошая система.
- Наверное, приходится иметь дело, в основном, с хроническими больными?
- Ничего подобного. Ветеранский госпиталь постоянно принимает острые случаи. Последние 10 лет я работал в таком госпитале в городе Тома, куда попадали очень тяжелые неврологические больные, которые считались безнадежными. Но они проявляли удивительную жизнестойкость, и многому меня научили. Например, что прогнозы могут быть ошибочными. Нужно быть оптимистом, и помогать больным достичь максимально возможного уровня жизнедеятельности, независимо от степени инвалидизации. Я собираюсь написать книгу о нескольких таких случаях. Каждый из них находился в тяжелейшем состоянии, но сумел выйти победителем. Своим примером они воодушевляли других. Она будет озаглавлена «Приспосабливайтесь, импровизируйте и преодолевайте». Это девиз морской пехоты США, но я вкладываю в эти слова другой смысл, рассматривая их как этапы выздоровления и реабилитации. Я также решил описать путешествие своих больных из глубокой болезни к восстановлению как "путь героев", используя выражение Джозефа Кемпбелла. Кемпбелл написал знаменитую книгу "Тысячеликий герой", в которой проанализировал мифы о героях разных времен и народов, и обнаружил в них много общего. Я назвал истории выздоровления своих больных "путями героев". На этих путях возвращения к нормальной жизни они преодолевают различные препятствия. Как и всякие герои, они нуждаются в помощниках, которые бы облегчили бы это путешествие. Возвращаясь в обычный мир, герой привносит в него новое знание, если угодно "волшебный элексир", который просвещает окружающих. Это истории героического выздоровления.
- Недавно вы решили выйти на пенсию. Чем собираетесь заняться?
У меня несколько целей. Одна из них связана с преподаванием. Я рад сотрудничеству с Сеченовским университетом. Мне очень понравились ваши студенты, их готовность обсуждать различные вопросы. У меня также есть несколько больших незавершенных проектов, включая уже упомянутую книгу.
- В своих лекциях вы говорили об этических проблемах экспериментирования на человеке. Почему это важно?
- Я рассмотрел этические проблемы сквозь призму экспериментов на людях на протяжении последних двух столетий и их влиянии на медицину. Как наказывались те, что участвовал в злоупотреблениях? Как это повлияло на практику проведения экспериментов? Как изменило процесс исследования? Мне особенно интересны люди, которые осмелились поднять свой голос против неэтичных, преступных экспериментов на людях. Я столкнулся с этим вопросом, изучая историю открытия витаминов и авитаминозы, приводящие к неврологическим расстройствам. Мне встретились примеры, когда врачи пытались заразить людей смертельными болезнями, которые, как мы знаем теперь, возникают вследствие витаминной недостаточности, а тогда считались инфекционными. Собрав такие случаи, я понял, что проблема гораздо шире. Подобные эксперименты описаны Вересаевым в "Записках врача", затем в статьях Генри Бичера и Паппенгейма.
- Ваша жена - тоже невролог. Как вы взаимодействуете?
-Моя жена - детский невролог, но она также прошла подготовку по взрослой неврологии. Мы познакомились еще в колледже, и рано поженились. Много лет она работала не на полную ставку (part-time), что позволило ей вырастить троих сыновей. Сейчас она трудится в том же отделении ветеранского госпиталя, где был я до своей отставки. Так что мои больные перешли к ней.
-Есть ли у Вас хобби?
Я увлекаюсь фотографией и спортом - бегом, ездой на велосипеде и тяжелой атлетикой.
Болеслав Лихтерман, корр. "МГ", Москва
На снимке: Д. Ланска
Перевод автографа: «Всегда есть надежда, даже при тяжелой болезни и инвалидизации: приспосабливайтесь, импровизируйте и преодолевайте!»
Издательский отдел: +7 (495) 608-85-44 Реклама: +7 (495) 608-85-44,
E-mail: mg-podpiska@mail.ru Е-mail rekmedic@mgzt.ru
Отдел информации Справки: 8 (495) 608-86-95
E-mail: inform@mgzt.ru E-mail: mggazeta@mgzt.ru