Отсутствие в детстве реки, леса губит нашу молодёжь...

Владимир Крупин – яркий представитель «деревенской прозы», а книги «Ямщицкая повесть», «Живая вода», «Зёрна», «Варвара», «Прости, прощай…», «Люби меня, как я тебя» и другие произведения сделали его классиком русской литературы при жизни.

В       кулуарах недавно состоявшегося XV съезда Союза писателей России В.Крупин дал интервью нашей газете.

– Владимир Николаевич, позвольте заглянуть в вашу творческую мастерскую: темы, сюжеты — откуда вы их берёте, из какого колодца черпаете?

– Говорил уже не единожды: идея написать новую книгу рождается у меня во многом из чувства протеста, из желания противостоять оскорблению нравственного чувства русского человека.

Скажем,  повесть  «Люби меня, как я тебя» создавалась как протест против оскорбления понятия любви, превращения её в партнёрство, в средство для достижения материальных выгод.

«А вы изменяли мужу? – допрашивает ведущая участницу шоу. – Нет? Ну что вы такая отсталая! Изменяйте непременно, это очень освежает жизнь». Сразу сел писать свой ответ на это растление...

Над книгой «И вот приходит мне повестка» начал работать после того, как увидел ведущих одного из популярных телеканалов, которые вместе с юристами учили молодёжь, как «закосить» от армии. Всё во мне возмутилось: я вспомнил, как мы рвались в армию, каким святым для нас было звание защитника Отечества!

Повести «В Дымковской слободе» и «Большая жизнь маленького Ванечки» — против «поттеризации» и «покемонства» детства, они защищают семью, в которой любовь и согласие традиционно русские, православные. Эти произведения мне ещё дороги и потому, что я писал их после тяжёлых операций, и работа над словом лечила меня лучше всяких лекарств.

Безжалостно обокрали все эти «гаджеты» нынешних детей! Куцые электронные игры, развращающие компьютерные сайты, примеры из книг и фильмов, где нечистая сила машет хвостом на каждой странице, страх перед улицей, постоянное несчастье от невозможности быть с родителями не десять минут в день, отсутствие в детстве реки, леса губит нашу молодёжь...

Как только ещё они держатся, дети, и вырастают всё-таки порядочными людьми, как?! Как ловко подловили наших ребят на желании жить благополучно, то есть упаковано, то есть беспроблемно.

Молодёжи внушили, и она согласилась, что это не она должна заботиться о стране, которая дала ей родителей, пространство, образование, язык, а что страна ей всё обязана давать. И слова-то всё какие заманчивые, завлекающие употребляет тот же премьер, соловьём поёт: достойная зарплата, условия для карьерного роста, престижная профессия…

И молодёжь, охмурённая такой болтологией, хоть ты плюй ей в глаза, скажет: «Божья роса!» И, не стесняясь, объяснит отцам и дедам: «Ничем мы никакой такой родине-рашке не должны и не обязаны, это

она перед нами во всём виновата. Жили вы во лжи, а мы живём по правде. Правда наша в том, что за нами будущее, а не обеспечите нас – сдерём с вас последние шкуры. И вы, совки-ватники-колорады, со своими словами – родина, долг, честь, совесть, обязанность, благодарность – к нам не лезьте. Мы знаем, что такое брать, а что такое давать – это для дураков».

– Но как же всё-таки прививать молодёжи любовь к малой родине, как в век компьютерных технологий научить детей совестливости, уважительности к жизни?

– Меня бы кто научил! Сапожник без сапог – вот кто я. Других детей учу, своих не получается. Уже и не пытаюсь, только молюсь, полагаюсь на милость Божию. Однако меня-то кто учил? Великое из великих счастье, что я родился именно у своих мамы и папы.

Но ведь и мои дети тоже от мамы и папы. Да, так, но мои-то мама и папа – люди от земли. От леса и реки, от поля и огорода. Из православных семей. Счастье, что телевизор увидел я только в 19 лет в армии. Что знал уже к тому времени, как достаётся хлеб, как зарабатывается каждая копейка, испытал бедность.

Научился дорожить семьёй, друзьями. Увы, наследникам моим такого не досталось! Мы с женой растили их на московском асфальте. Ни дачи, никакого даже крохотного участка земли, кроме цветков на подоконнике. Ни собачки во дворе, ни самого двора, ни русской печи. Ни коровки в хлеву, ни пения петухов. Ни радостей сенокоса, ни рыбной ловли. Ни купания в реке, воду которой пили мы в любом месте, и вода эта была целебная. Зимние снега, метели, бураны, летние ливни и грозы – разве это может быть в Москве?

Моё  ощущение  родины, трудов на земле не могло привиться моим детям и внукам. На пальцах понятие родины не объяснишь. Оно – в примере жизни. А в Москве какой пример я мог подать? Книги вслух читал? О жизни русской? А жизнью жил не русской, оторванной от земно они опылялись жизнью во многом искусственной, обеспеченной. Вот папа-мама, вот магазин. И всё есть, и всё доступно. Вот папы-мамины карманы, вот покупки. А это самая питательная среда для выращивания эгоистов. Так что же, что я могу подсказать? Горожане, заводите обязательно хотя бы маленькие дачки, если уж нет возможности совсем переехать в сельскую местность, так скорее получится защитить детей от соблазнов мира сего.

Жизнь на земле – вот школа постижения счастья, складывания судьбы, угодной Богу, душе и державе нашей. Чем больше детей в семье, тем легче их растить. И тем дешевле даже. Крестьяне, фермеры, дачники, держитесь за землю! А ещё надо обязательно слушать врачей! Этот постулат мы все знаем, да не очень-то исполняем. Но надо слушать. Вот мой личный опыт. Года два назад меня схватило. Не важно, что и как. На «скорой» привезли. Лечили. Вылечили. Прописали  лекарства  для профилактики.  Принимать обязательно. Но ведь как у нас, особенно у мужчин: стало лучше – и забыл предписания.

Перестал пить таблетки прописанные: и без них хорошо. И что? И опять шарахнуло. Ещё и то тревожно – был за городом. Но «скорая» всё-таки приехала. Я к чему? Сейчас растёт недоверие к врачам. Растёт по их вине. Тут и фармацевты подыгрывают, тут и знахарство расцвело махровым цветом.

Это с их стороны свинство, питаемое жадностью. Но есть, есть хорошие врачи, есть клятва Гиппократа, есть (затухающая) школа русских земских врачей. Есть традиция диагностики, когда врач-гематолог понимает и в невропатологии, и в эндокринологии. Это не западная «передовая» медицина, когда специалист по левой ноздре не знает, что делается в правой.

Не спешите идти к любым врачам. Тысячу раз убедитесь, что за врач. И если заметите в нём хотя бы тень стремления к наживе, отойдите. Выздоровеете — найдёте средства отблагодарить. Для меня главное – верующий врач.

– Вы всё время в дороге – Подмосковье, родные вятские края, беловская писательская Вологда, выступления в духовных учебных заведениях… И темп жизни ваш таким остаётся на протяжении многих лет!

–  «Умирают  не  старые, а готовые»! Где это прочёл, от кого слышал? И бывали же всякие часы и дни, когда хотелось умереть и завидовал ушедшим. А бывали и такие, когда вдруг пугался близости стояния у дверей в неведомое. Вот они откроются, и надо шагать. И нельзя обратно. Тебя двери пропустят, и за тобой захлопнутся. Как? Уже? Ничего нельзя изменить? Ничего же не успел, ничем не заслужил такую милость (или наказание?). Всё во мне начинало кричать: не готов! Ноги не готовы – не находились по дорогам-тропинкам, руки не готовы – не наработались ещё, голова даже не готова, хотя устала больше всех… нет, не могу, не хочу!

Вот и получилось, что я позволил судьбе так вот лихо закрутить меня, что приходится с годами не снижать, а        только усиливать скорости жизни. Столько во мне задумок, столько на бумаге по-черкушек, забросков (это так их мой друг-художник называл – забросками) – и они же всё забрасываются в будущую работу.

Я постоянно живу внутри пространства своих ещё не написанных произведений.

Беседу вёл

Владимир КОРОЛЁВ, корр. «МГ».