Город добрых сердец

Проверенный веками опыт служит современной психиатрии

   В Бельгии с её насыщенной историей редкий город не может похвастать чем-то особенным. Но 35-тысячный Гил (Geel), что во фламандской части страны, выделяется даже на этом фоне. Более того ― он без преувеличения всемирно уникален. Если бы существовало звание мировой столицы милосердия, его по праву следовало бы присудить этому городку. Поэтому, оказавшись в Брюсселе, грешно было пренебречь случаем и не доехать туда.

 

   Попутчик в поезде, узнав о месте моего следования, не преминул привести поговорку, в вольном переводе адресующую в Гил тех, у кого не всё в порядке с головой. Название города для бельгийца звучит примерно так же, как для москвича «Кащенко» или «Канатчикова Дача» - с той разницей, что изначально иронический смысл сменился сложившимся в течение веков почтением.
 

   Вот уже больше 700 лет здесь следуют обычаю привечать страдающих умственными и психическими расстройствами. В своё время такие люди тысячами стекались в Гил из разных концов Европы. Сейчас их здесь несколько сотен. Многие живут в семьях местных жителей годами, десятилетиями и даже до конца своих дней. Один из них недавно отметил полвека пребывания в семье, ставшей для него родной. В праздновании годовщины участовала чуть ли не вся округа и пожаловавший во главе с мэром городской духовой оркестр.      
     

За помощью к св. Димпне

 

   Традиция пускать под свою крышу чужаков, отмеченных, мягко говоря, видимыми отклонениями и странностями в поведении, уходит корнями в XIII столетие, когда среди местного населения утвердился культ почитания трагически погибшей тут за 6 веков до этого ирландской принцессы Димпны. По преданию, принцесса бежала сюда, спасаясь от сексуальных домогательств со стороны отца. После смерти жены, тот тронулся рассудком и решил жениться на дочери. Застигнув её и снова встретив отказ, он в припадке безумия отрубил ей голову.
 

   Легендарную Димпну стали почитать как правоверную христианку, павшую в противодействии бесам, вселившимся в отца. Рядом с местом её гибели возвели церковь, куда стали приходить поклоняться святой в надежде на избавление от душевных болезней. В XXV веке к церкви пристроили специальный приют для страждущих. Сейчас бы его назвали психоневрологическим диспансером, а тогда священники устраивали там длившиеся 9 дней обряды молений для очищения и изгнания из них дьявола ― т.н. новены.
 

   Число паломников росло и из-за тесноты в приюте их стали размещать среди прихожан, не только дававших им кров и стол, но и посильную работу по хозяйству. Некоторые из прибывших надолго приживались у приютивших их людей. Настоятели церкви вознаграждали прихожан за участие, считая это не только более разумным, чем содержать душевнобольных в изоляции, но и эффективным для их исцеления и общего смягчения нравов. Эта практика выглядела поистине исключительной в эпоху, когда по всей Европе умалишённых, как правило, держали под замком, а в иных заведениях в порядке «лечения» сажали на цепь и секли розгами.
 

   После оккупации страны в 1797г. французскими войсками роль церкви и её влияние на паству стали сходить на нет. Однако освящённая временем и передаваемая от поколения к поколению традиция не пресекалась. Многовековой опыт Гила как гуманного прибежища для всех с травмированным умом и психикой оказался широко востребованным.

   В 1803г. муниципалитет Брюсселя, закрыв во имя сокращения расходов городскую психиатрическую лечебницу, перевёл сюда всю сотню её пациентов. Его примеру последовали власти ряда других городов. В результате число находящихся на попечении местной общины достигло 200 в 1820г. и почти 1000 человек к середине 19-го века.  
  

   Сложившаяся здесь система обращения с душевнобольными получила признание начавшей развиваться в то время научной психиатрии, а также самого государства. Специальным актом от 1850 г. парламент Бельгии узаконил и передал её в ведение министерства юстиции. Через несколько лет в Гиле был основан казённый стационар, а затем госпиталь для вновь прибывающих пациентов и оказания им профессиональной медицинской помощи. (Одним из них, кстати, мог стать Винсент ван Гог  ― отец знаменитого в будущем художника, озабоченный психическим состоянием сына, собирался отправить его туда.)
 

   Уникальное наследие Гила взяла под свой патронаж бельгийская королевская семья. Делегаты состоявшегося в 1902 г. в Анверпене международного конгресса психиатров признали Гил наилучшим местом для лечения своих клиентов. Последовал мощный всплеск притягательности города, достигший пика в 1938г., когда насчитывалось 3736 человек, нашедших приют в местных семьях.     
 

700 лет спустя
 

   С этой предысторией меня бегло ознакомил д-р Вилфрид Богаэртс, работающий психологом в государственном психиатрическом центре. Госпиталь был переименован и преобразован в него в 2006г., пояснил он, в русле т.н. деинституализации психиатрии, т.е. развития различных форм внебольничной помощи покидающим стационар и преодоления их отрыва от общества. Иначе говоря, в том духе, что считался разумным когда закладывалась местная традиция. И символично, что изваяние св. Димпны по-прежнему осеняет двухэтажное больничное здание с высокими арочными окнами и элегантным приветливым портиком, которое кажется меньше всего подходящим для такого учреждения.
 

   Занятый здесь врачебный персонал и социальные работники различного профиля имеют дело с самым широким спектром психических расстройств. У одной пятой пациентов диагностированы хронические последствия эмоциальных травм, перенесённых в раннем возрасте или от потери близких. Каждый четвёртый страдает шизофренией, аутизмом, невротическими нарушениями вплоть до проблем с самоидентификацией. Третьи подвержены различным маниакально-депрессивным состояниям. 
 

   За полтора века сложился большой многофункциональный комплекс, разросшийся на несколько кварталов. Он включает подразделения для взрослых на 120 мест, престарелых (100 мест) и несовершеннолетних (24 места), обслуживающие как стационарных, так и приходящих пациентов. Врачи центра применяют всевозможные современные терапии и методы психологической коррекции. Но как и в былые времена реабилитация пациентов через их размещение в семьях и интеграцию в обычную жизнь местного населения считается одной из основных и самых действенных.
 

   - Разумеется, в эту программу не попадёт тот, у кого заболевание чревато проявлениями агрессии или спонтанной неуравновешенностью, - оговаривается д-р Богаэртс. - Во всех других случаях она открыта для любого желающего. Найти оптимальный вариант не всегда просто. Но мы не жалеем для этого сил и времени.
 

   Сначала изъявивший желание в течение трёх месяцев проходит своего рода подготовку в числе нескольких кандидатов. Под наблюдением психологов и инструкторов они живут в специальном доме на территории центра, выполняя, а то и заново осваивая рутинную домашнюю работу. Они совместно закупают продукты, готовят пищу, моют посуду, прибирают в помещении и вокруг дома, стирают-гладят одежду, проводят свободное время, заодно усваивая правила общежития. Кто-то учится ездить на велосипеде в городских условиях, а кого-то даже приходится обучать правильно переходить улицу.
 

      Тем временем психотерапевты оценивают их поведение в стрессовых ситуациях,  коммуникабельность, эмоциальную отзывчивость, отмечают индивидуальные особенности и наклонности, определяя какой тип семьи наилучшим образом подойдёт каждому. Для кого-то это может быть молодая пара, возможно с детьми. Для кого-то ― пожилая и бездетная, но желательно с домашними животными. Одним предпочтительнее семья, живущая в городском доме, другим ― та, что за городом.
 

   Свои наблюдения и выводы специалисты регулярно докладывают комиссии, курирующей программу. Основываясь на этой информации, комиссия решает, готов ли пациент или пациентка для определения в семью, и если да ― то в какую именно. В случае положительного решения, о нём извещают социальных работников и вместе с ними начинают подыскивать подходящую.
 

   За десятилетия работы среди населения объединённые в несколько бригад участковые медики накопили огромный опыт и объём информации на эту тему. В каждом случае они подбирают несколько вариантов, учитывающих интересы обеих сторон. Например, родители с подрастающими дочерьми, возможно предпочтут дать у себя приют женщине. Там, где есть взрослые сыновья, будут готовы принять мужчину, а то и двух. Бывает, впрочем, и наоборот. А нередко инициативу проявляют и совсем одинокие люди. 
 

Лучшее лекарство

 

   - Поступать таким образом считается само собой разумеющимся, - объясняет Богаэртс. - Каждый знает, что здесь так принято испокон веку. У многих точно так же делали родители, соседи и знакомые. И хотя никто не держал в руках учебник психиатрии, жить бок о бок с индивидами нестандартной судьбы и психического склада является для них делом привычным. 
 

   С поселением подопечного в приёмной семье роль сотрудников центра отнюдь не заканчивается. В административном смысле, он продолжает числиться как находящийся на лечении в психиатрическом центре. Уполномоченный медработник раз в месяц навещает его, доставляет предписанные медикаменты, справляется о состоянии, наблюдает за тем, как тот вживается в новую среду, и вместе с клиницистами немедленно придёт на помощь если возникнут проблемы.
 

   - Конечно, среди нашего контингента есть, что называется, особо трудные, - говорит Богаэртс. - Но мы специально ограничиваем информацию о диагнозе и истории болезни пациентов, давая знать об этом самый минимум. Наш принцип ― обеспечить им возможность старта в жизни с чистого листа, так чтобы они видели, что к ним относятся как к своим, а не выделяют каким-то образом. Это может только вывести их из равновесия и спровоцировать осложнения.
 

   Примечательно, что во многих случах те, кто принял к себе трудных постояльцев, ладят с ними достаточно долго и даже уживаются с ними насовсем. Помогают терпение, вера и чувство ответственности. В особо же тяжёлых ситуациях любого проблемного пациента в обязательном порядке примут обратно в клинику. В семьях, берущих его к себе, знают, что всегда могут рассчитывать на это, если не будет другого выхода. Такие эксцессы, признаёт Богаэртс, случаются, но никак не отвращают людей от приверженности вошедшей в плоть и кровь идее милосердия, которое, по сути, составляет в городе образ жизни.      
       

   Впрочем, у милосердия есть экономическая подоплёка, исключающая нахлебничество, а к принимающим семьям предъявляются достаточно строгие и оговоренные законом требования. Подавляющая часть пациентов психиатрического центра получает  социальное пособие или пенсию от государства. Никто не обречён выживать или лечиться за счёт частных благотворителей.
 

   Однако качественная медицинская помощь, вбирающая самое лучшее в области психиатрии, стоит всё дороже. Королевским указом от 1991г. на каждого пациента госпиталю из казны отпускалась сумма, эквивалентная 40 евро в день. Тогда из неё покрывалось 75% стоимости дневного содержания в стационаре. Оставшись с тех пор почти неизменной, сегодня она не покрывает и одной пятой.
 

   - Экономически выгоднее половину этой суммы переводить людям, берущим под своё крыло пациентов, а другую расходовать на амбулаторное обслуживание, совершенствование работы центра и поддержание системы опекунства в целом, - говорит Богаэртс. - Опекуны, таким образом, получают скромный, но необлагаемый налогом дополнительный доход, к тому же позволяющий им больше времени проводить дома вместе с подопечными.
 

   При этом сами опекуны должны быть достаточно состоятельны и здоровы, располагать соответствующе оборудованным жильём как минимум с отдельной лишней комнатой, что тщательно проверяется, а главное — проявлять понимание и участие к тем, кто в этом нуждается больше всего. Их максимальная социализация, сказал Богаэртс, составляет лучшее лекарство и основное содержание программы.
 

   Как и прежде, пациентов, которых, кстати, здесь принято называть «гостями», без ограничений примут и обслужат повсюду в городе, где они, можно сказать, составляют часть пейзажа, а особенности их внешности, речи и поведения просто не замечают.       
 

   Разброс в историях болезни и возрасте контингента чрезвычайно велик. Но сотрудники центра стремятся предоставить всем возможности полезной и оплачиваемой деятельности, будь то уборка его территории, уход за прилегающим садом, необременительная работа по дереву, упаковке, переплёту книг или сборке полуфабрикатов и незамысловатых изделий под заказ. Для этого есть отдельные корпуса с набором разнообразных мастерских. Каждому предлагают занятие строго по желанию и наклонностям. Кто-то выбирает работу с простыми повторяющимися действиями. Если у кого есть жилка чинить своими руками ― предложат место в мастерской по ремонту велосипедов.
 

   К слову, по обширной территории центра меня сопровождала женщина лет 30, которая была тоже из числа пациентов. Несмотря на это, ей доверили выполнять протокольные функции в приёмном отделении, что она делала с видимым удовольствием. Выяснилось, что последние 8 лет она проживает в принявшей её семье с детьми, а сюда регулярно приходит на работу.
 

   Схожую историю про себя поведал 43-летний Стивен Трюитс. Год назад его приютила Мэй Матеус с мужем. Каждый день она отводит его на занятия в центре и обратно.  
 

   - У них три взрослых дочери, а я им теперь как сын, - сказал Стивен. Мэй согласно кивнула головой.
 

   Нам было по пути на станцию, до которой они взялись меня проводить. Но начал накрапывать дождь, и Мэй взяла Стивена за руку: «Пошли домой». А я подумал — как это всё же хорошо, когда ему и таким, как он, есть от кого услышать такие слова...
 

Том ЗАЙЦЕВ,

журналист.

Брюссель.

На снимке: Стивен Трюитс  и  Мэй Матеус

Фото автора