Экологическая неврология: как снизить внешние риски нашему здоровью?

Жак Рейс (Jacques Reis) (Франция) закончил медицинский факультет Страсбургского университета в 1982 г. Спустя 40 лет там же защитил   диссертацию по экологической медицине. В 2007 г. вместе с покойным профессором Леоном Прокопом (Флорида, США) он создал во Всемирной федерации неврологии (ВФН) исследовательскую группу по экологической неврологии, вице-председателем которой в настоящее время является. Он также является членом целевой группы по влиянию окружающей среды в Европейской академии неврологии (ЕАН). На XIX Всемирном конгрессе по противоречиям в неврологии (СONy) в Праге доктор Рейс выступил с лекцией о воздействии климата на неврологические заболевания. Обозреватель «МГ» Болеслав Лихтерман попросил его рассказать о своих исследованиях для российской аудитории.

- Месье Рейс, почему невролога должны волновать проблемы окружающей среды. Пусть ими занимаются гигиенисты, экологи и специалисты по общественному здоровью…

- Я был одним из создателей исследовательской группы по экологической неврологии Всемирной федерации неврологии. Сейчас её возглавляет мой коллега и друг Питер Спенсер из Орегонского университета здоровья и науки (Орегон, США). В течение многих лет я принимал участие в конгрессах в области фундаментальных исследований, нейротоксикологии и нейроэпидемиологии, чтобы познакомиться с людьми, интересующимися экологическими аспектами нейронауки. Тут есть разные подходы. Вы можете рассматривать их с точки зрения внешних агентов и окружающей среды. Допустим, вы токсиколог (хотя на самом деле нейротоксикологов очень мало), или вирусолог, или гигиенист, изучающий загрязнение воздуха или воды. Специалисты по общественному здоровью, которые отчитываются перед политиками,  мало контактируют с больным. Я как невролог знаю, чем он болен и как его лечить. Это существенная разница. Мы также можем лучше справляться с уязвимостью пациента, а также оценивать уязвимость здоровых людей.

Итак, два подхода: общественное здравоохранение и экологическая медицина. Когда у вас есть эти два пути, этот диалог между рассмотрением агента и среды с одной стороны, и патологии с другой, позволяет получить более полную картину всей проблемы. Это то, что я пытаюсь сделать. В своём докладе на CONy в Праге я показал влияние изменения климата на неврологические заболевания. Я очень рад контактам с моими российскими коллегами. Несколько раз я выступал с докладами в Перми, где мы сотрудничаем с научным руководителем «ФНЦ медико-профилактических технологий управления рисками здоровью населения» профессором Ниной Зайцевой. У нас есть совместные публикации.   Я также приглашен директором Научно-практического психоневрологического центра им. З. П. Соловьева ДЗМ членом-корр. РАН  Аллой Гехт прочесть лекцию о здоровье мозга. Когда вы рассматриваете изменение климата, то в Арктике проблемы со здоровьем будут не такие, как в Средиземноморье, Бангладеш или Африке. Так что если у вас только медицинский подход, вы не сможете понять различия, которые могут быть в разных регионах

- Но что мы можем сделать?

-  Что изменение климата означает для нашего пациента? Очевидно, когда больного лечат большим количеством лекарств, он более уязвим. Например, у 60-80% больных с рассеянным склерозом   отмечается феномен Утхоффа - ухудшение состояния при повышении температуры тела или окружающей среды.  Поэтому такого больного нужно проинформировать, как лучше справляться с экстремальной жарой. При тепловом ударе помощь оказывается в приёмном покое, но он может осложниться судорогами, комой, кровотечением, и так далее.

- Проводите ли вы какие-либо экспериментальные исследования в этой области?

- К сожалению, нет, потому что я сейчас на пенсии и у меня нет больных. Тепловые волны (продолжительные периоды необычно высоких температур – Б.Л.) можно предвидеть за одну-две недели до наступления благодаря климатическим моделям, которые позволяют предсказать высокий риск их возникновения. Это означает, что любой человек, даже здоровый, имеет время, чтобы подготовиться психологически, но также и физиологически лучше им противостоять.  За 10 дней до вторжения в Ирак (во вторую Иракскую войну) британская и американская армии подготовили солдат к жаре, а также к резким (до 10 до 20⁰С) суточным колебаниям температуры в пустыне. Это проблема одинакова для всех армий мира. Когда вы живете в холодной стране и отправляетесь в более жаркую, необходима акклиматизация.  

Экологическая неврология занимается   изучением влияния на организм  факторов внешней среды. Например, меня и моих коллег волнует воздействие на мозг химикатов в малых дозах и в различных сочетаниях.

- Многие люди отрицают глобальное потепление.

-  Я действую как врач и наблюдаю разные факты. Но я думаю, что лучший способ рассмотреть вопрос о глобальных изменениях — это посмотреть на человеческие и экономические издержки. Например, найти страховые компании, которые занимаются очень специфической областью, которая называется перестрахование. Почему? Потому что вы должны оценивать будущие риски не только через один, два или три года. Вы подписываете контракт со страховой компанией на региональном уровне на 5-10 лет. Мировые банки дают кредиты для инвестиций на 30 лет. Так что вы должны быть в состоянии предвидеть риски, в т.ч. экономические. Поэтому у банков появилось много советников, оценивающих риски, в том числе связанные с изменением климата.  Они также учитывают человеческую стоимость катастроф – прогнозируемое число жертв. И вы можете видеть, что за последние двадцать лет вероятность и стоимость   экстремального события значительно возросли. Речь часто идет о причинах изменения климата.  В большинстве случаев они являются антропогенными, но могут и не зависеть от человека.  Но   разве вы отказываетесь лечить людей, которые плохо питаются, курят, живут дома, страдают ожирением? Разве вы сначала говорите этому пациенту, что ему нужно прекратить пить или курить? Нет, вы пытаетесь вылечить. Так и с климатом. Конечно, мы должны учитывать причины изменения климата, но как врачи мы можем воздействовать только на их последствия для здоровья. Это мое личное мнение. Звучит немного провокационно, поэтому что Трамп был бы очень рад такое услышать, но это действительно то, что мы делаем. Как врачи, мы должны лечить и помогать улучшать здоровье наших пациентов, и, конечно, мы можем им сказать: «У вас так много факторов риска, что было бы лучше, если бы вы уменьшили их число». Это вторичная профилактика.  Но мы также должны знать, что лучшее лечение — не болеть. Первичная профилактика заключается в том, чтобы полностью изменить наш образ жизни.

Но как нам, врачам, следует действовать, чтобы убедить лиц, принимающих решения, в том, что определенные решения вредны для человечества? Например, это касается глобального и диффузного химического загрязнения. Но в любом случае нам нужно помочь людям понять проблемы.

- У вас есть команда?

- Конечно, есть. Мы создаем сеть мотивированных экспертов уже около 20 лет: на уровне ВФН, а теперь и на уровне ЕАН,  Международной лиги по борьбе с эпилепсией  и Всемирной организации инсульта.

- Насколько она велика?

- Я бы сказал, что в исследовательской группе ВФН около двадцати активных членов, а также много сторонников. В 2000 г. мы создали Клуб неврологии и экологии во Франции. Сейчас у нас около двадцати активных членов, а иногда на встречах собирается гораздо больше людей — до ста человек.

Профессор Корчин сказал мне, что экологические проблемы рассматриваются на CONy впервые. Мои коллеги начинают задумываться о проблемах глобальных изменений, а не только изменения климата. Это важно для пациентов, и неврологи нуждаются в информации и должны быть готовы иметь дело с некоторыми экстремальными ситуациями. Я приведу вам пример. Два-три года назад было большое наводнение в Германии, в районе, близком к границе с Бельгией. Около 200 человек погибли, потому что не было системы раннего оповещения, и все были поражены, как это могло произойти.

- Вписывается ли в этот подход концепция снижения вреда?

- Да. Снижение вреда также означает осознание того, что мы должны быть готовы уменьшить или даже избежать рисков. В случае изменения климата вы должны знать, что может произойти, и должны принять некоторые меры предосторожности.

- Каким будет ваш следующий шаг?

- Нам необходимо убедить большинство наших коллег, а также лиц, принимающих решения в сфере общественного здравоохранения, в важной роли первичной профилактики. Первый шаг — измерить воздействие на нас изменения климата, а также воздействие, связанное с глобальным химическим загрязнением, и воздействие потери биоразнообразия. Примером химического риска является развитие мозга. Во время беременности и в течение жизни на человека оказывают влияние многие экологические события или воздействие химических веществ (в воздухе, в воде, в нашей пище), нарушающих работу эндокринной системы. Из-за этого у маленьких детей могут возникнуть аномалии половых органов, преждевременное половое созревание у девочек, а во взрослом возрасте - у мужчин возникает рак простаты и яичек,  а у женщин - рак яичников и молочной железы. Это не классическая токсикология (когда, по Парацельсу, в большой дозе лекарство становится ядом). Простой пример – алкоголь. Чем больше мы  его пьём, тем больше пьянеем. Это очевидный факт. Но мы забываем, что употребление алкоголя во время беременности влияет на плод (фетальный алкогольный синдром, описанный французскими авторами в 1960-е гг.). Нужно объяснить людям, почему они должны изменить свои привычки. Зачем потреблять слишком много соли, слишком много сахара, слишком много жира?

Мы знаем, что делать, чтобы снизить не только смертность, но и заболеваемость во многих областях. Но есть также некоторые очень конкретные проблемы. Нужно информировать об этом не только наших больных, но и всё население.