Как сельский парень академиком стал. Николай Загородний об эндопротезах, роботах, ортобиологии и интернационализме

Заведующий кафедрой травматологии и ортопедии  Медицинского института Российского университета дружбы народов им. П. Лумумбы и отделением эндопротезирования крупных суставов НМИЦ травматологии и ортопедии им. Н. Н. Приорова,  Заслуженный деятель науки РФ и Заслуженный врач РФ, Национальный делегат РФ в Международной Ассоциации травматологов- ортопедов (SICOT), член Американской Академии хирургов-ортопедов (AAOS) и Европейской Ассоциации хирургов-ортопедов Николай Загородний недавно был избран действительным членом РАН. Обозреватель «МГ» Болеслав Лихтерман поздравил его и попросил поделиться секретами профессионального успеха.

- Николай Васильевич, расскажите, пожалуйста о себе.

- Я родом сам с Украины, закончил восемь классов на отлично, затем поступил в медицинское училище в городе Умань, такой есть городок. Очень интересный, красивый город, прекрасные люди. Окончив училище с дипломом отличия, проходил военную службу в Чехословакии.

После этого по направлению поступил в Университет дружбы народов им. Патриса Лумумбы, который закончил в 1980 году по специальности «Лечебное дело». Общаясь с однокашниками, мы вспоминаем всегда наши студенческие годы. Я принимал активное участие в составе студенческих отрядов  в строительстве БАМа, работал на Целине. Считаю, что это потрясающая школа, где проверяется характер человека, надежность, порядочность. А у нас все стройотряды были интернациональны. Представляете, в сибирском селе висит афиша, где сказано, что сегодня играет в футбол сборная леспромхоза против сборной Латинской Америки! А наши концерты, которые длились от 2 до 4 часов! Местные жители относились к нам с огромным уважением и ждали наших приездов.

- Вы в них участвовали? В каком качестве?

- Играл на ударных, пел и танцевал даже. Там не было стеснения, все же знали, что мы не профессионалы в этом. Помню, как сейчас, когда один парень, кажется из Эквадора, взял микрофон и вышел на сцену, а мы поставили пластинку, где пел Рафаэль, испанский певец. Это фонограмма была.  А народ не знал, и думал, что он сам поет. Никто не ожидал такого успеха.

- Куда вы пошли после университета?

- После окончания медицинского факультета с дипломом отличия я поступил в  ординатору, а затем и в аспирантуру в Институт ревматологии, где  занимался вопросами ревмоортопедии. В аспирантуре у меня уже появились патенты. Мы очень много внимания уделяли вопросам состояния хрящевой ткани, предложили специальные иглы для забора хряща для исследования. Далее начали заниматься вопросами эндопротезирования коленного сустава и мелких суставов кисти. Получили патенты на новые эндопротезы коленного сустава. Конечно, это были примитивные одномышелковые эндопротезы. У нас были предприятия, с которыми мы очень тесно дружили, и они нам изготавливали изделия. И честно скажу, что эти протезы мы ставили больным, у которых были разрушены суставы, потому что другого ничего не было, и получали положительные результаты. Затем я защитил кандидатскую диссертацию по комплексному лечению поражений локтевого сустава, там была и хирургия, было консервативное лечение. Очень интересная работа, которую выполнял с большущим интересом. Я впервые применил коллоидное радиоактивное золото для купирования хронического ревматоидного артрита непосредственно в локтевом суставе.

После защиты  вернулся в alma mater в качестве доцента на курс травматологии ортопедии, которым заведовал профессор Соков Леонид Петрович. Это мой учитель, который преподавал травматологию и ортопедию, и мы с ним начали работать в области использования низких температур в хирургии суставов. Он разработал один прибор, которым выполнял операции на тазобедренном суставе и получал положительные результаты. Правда, они были непродолжительные, но тем не менее у больных исчезала боль, улучшалась функция сустава за счет применения низких температур. Этот криоприбор вводили непосредственно в кость и через наконечник пропускали жидкий азот во время операции. Наступал анальгетический эффект, больные чувствовали себя довольно прилично. Я продолжил эту работу,  получили патент совместно с Институтом высоких температур АН СССР (ИВТАН). И результаты были у нас тоже довольно успешные. Мы применяли парожидкостную струю жидкого азота как снаружи на сустав, так и изнутри. Предложили и разработали прибор «Поток», и несколько еще криоприборов. Кстати два криоприбора наших выпускаются в Канаде. Они применяются в косметологии, в гинекологии и в других областях.

- А у нас они выпускаются?

- Нет. Такое бывает. Затем курс травматологии ортопедии перевели в разряд кафедры, и я стал первым заведующим кафедрой травматологии Российского Университета дружбы народов. Это было в 1992 году, в марте месяце, как сейчас помню. И я сразу стал увеличивать количество работающих на кафедре профессоров и доцентов. Сегодня у нас на кафедре в штате 27 человек, из них 17 - это доктора медицинских наук. Я считаю, что у нас одна из самых больших кафедр травматологии и ортопедии в России. На кафедре сейчас выполняются четыре докторских диссертации. А всего за 30 лет на кафедре защищено около 90 кандидатских и докторских диссертаций,  обучается 32 аспиранта и около 60 ординаторов, то есть это целый научный институт.

Я сразу распределил между своими коллегами направления, по которым они начали работать. Скажем, острую травму взял на себя профессор Сергеев Сергей Васильевич, к сожалению, ныне покойный. Я возглавил эндопротезирование.   В  1998 г. защитил докторскую по эндопротезированию при повреждениях и заболеваниях тазобедренного сустава.  Хирургией стопы занялись профессора   Карданов А.А. и Процко В.Г.,  артроскопией  профессора Королев А.В. и Лазко Ф.Л. У нас очень сильная группа, которая занимается хирургией позвоночника – это профессора Лака А.А., Сампиев М.Т. и Доценко В.В. Для хирургии кисти мы пригласили на кафедру профессора Голубева Игоря Олеговича. Таким образом, мы начали заниматься всеми основными направлениями в области травматологии и ортопедии. Сейчас очень востребована травматология военного времени. Этими вопросами занимаются у нас профессор Ивашкин А.А.  и доцент Римашевский Д.В. Они очень много делают для восстановления опорно-двигательного аппарата у молодых бойцов, которые получили повреждения на фронте.

Большой вклад в развитие отечественного эндопротезостроения внесли ученые Московского авиационного технологического института им. К.Э.Циолковского (МАТИ) (ныне входит в Московский авиационный институт (МАИ) – ред.) и непосредственно академик РАН Ильин Александр Анатольевич. Это уникальный был человек, материаловед. Он являлся ведущим специалистом в области титановых сплавов, а разработанная ими технология термоводородной обработки сплавов является уникальной в области материаловедения. С 2000-х годов эту технологию начали применять в медицине, в частности, в производстве эндопротезов. Суть технологии заключается в том, что при определенной температуре в расплавленный титан вносятся ионы водорода, который дробит кристаллы титана до наночастиц, что меняет свойства титанового сплава. Если в норме титановый сплав мягкий, то после термоводородной обработки он становится очень твердым, таким примерно, как сплав комохрома. А твердые сплавы хорошо полируются. Эта технология существует только в России, и поэтому мы с большим удовольствием применили её для изготовления эндопротезов и инструментов для их установки. Сделали целое семейство эндопротезов для цементной и бесцементной фиксации для первичного и ревизионного эндопротезирования тазобедренного сустава.

Мы также предложили ионно-плазменное напыление нитрида титана на поверхность титанового сплава. Что такое нитрид титана? Это нитридная керамика, которая значительно превосходит свойства оксидной керамики. В нее хорошо врастает кость, то есть она биосовместима. Она обладает антимикробным действием. Кроме того, трение с нитридной керамикой дает очень хороший результат за счет снижения износа. То есть износ полиэтилена в паре полиэтилен-нитридная керамика намного меньше, чем, скажем, оксидная керамика или сплав комохрома с полиэтиленом. Именно нитридная керамика обеспечивает довольно длительный положительный результат в трущихся механизмах. Поэтому на практике мы часто видим инструменты (например, свёрла) с золотистым покрытием, которое представляет собой нитридную керамику, потому что она устойчива к износу.

С одним из выпускников МАТИ Андреем Михайловичем Невзоровым разработали и испытали первый отечественный эндопротез коленного сустава. Мы  установили более 600 таких эндопротезов нашим пациентам. Результаты операций были положительными. В чем состояло отличие наших эндопротезов от других аналогов? Мы предложили форму трущихся поверхностей, при которой удельное давление на единицу площади очень небольшое. Как известно из физики, чем меньше удельная нагрузка на единицу площади, тем меньше будет износ. Эти протезы сейчас будут выпускать в МАИ, но есть небольшие трудности, связанные с сертификацией производства. Думаю, что в скором будущем это все случится.

Cейчас в нашу практику вошли роботы. Робототехника позволяет значительно улучшить установку компонентов эндопротеза, то есть более анатомично устанавливаются компоненты и таким образом результаты применением робототехники несколько отличаются от тех результатов, когда эндопротез устанавливается без помощи робота.

- В какую сторону?

- В лучшую. Они помогают хирургу корректно установить имплантат. Хотя опытный врач устанавливает правильно, и результаты будут одинаковыми. Учитывая то, что сейчас в Россию поступают предложения о закупке иностранных роботов, совместно с учеными из МГТУ им. Баумана начали разрабатывать свой собственный робот «Русич». И мы его фактически уже создали. Робот очень интересный, погрешность при обработке сустава составляет несколько микрон. То есть это очень точный механизм, и я думаю, что к концу года мы получим этот робот для клинического испытания. Это первый отечественный робот в области ортопедии.

Что ещё могу сказать? Я, конечно, занимаюсь вопросами координации, контролирования работы остальных наших групп. Скажем, хирургия стопы. Мы проводим большие конгрессы, съезды, конференции. Мои сотрудники выезжают и за рубеж, и в разные регионы России, где обучают наших коллег хирургии стопы, потому что раньше, скажем, лет 20 назад в хирургии стопы была полная анархия. Выполнялись операции кто во что горазд. Кому что понравилось, тот то и делал. Сейчас есть своего рода алгоритм операций при той или другой патологии. И хирургия стопы очень сильно шагнула вперед. Я бы сказал, что она абсолютно не уступает тем операциям, которые выполняются за рубежом. Наши коллеги были в Южной Корее, в Японии, в Сингапуре, в Греции, в Америке даже были, и там делали показательные операции.

Что касается артроскопии, то мы абсолютно идем в ногу с зарубежными коллегами. У нас подготовлен ряд специалистов с хорошими знаниями в этой области. Защищены докторские и масса кандидатских диссертаций по минимально инвазивной хирургии. Например, впервые в России начали делать баллонопластику в плечевом суставе. Мы эту методику увидели в Израиле, и сейчас ее активно внедряем её у нас в России. Она показала свою эффективность у пациентов с выраженным поражением плечевого сустава.

Мы не отказываемся от новых направлений, таких как клеточная технология, применение обогащенной тромбоцитами плазмы (PRP), гиалуроновой кислоты, стромально-васкулярных фракций (СВФ). Все это имеется  в нашем лечебном арсенале  и коллеги этим занимаются очень усиленно.

- Сегодня на Евразийском ортопедическом форуме вы были одним из модераторов круглого стола по ортобиологии. Вы говорили, что многих операций можно избежать за счёт введения в сустав ортобиологических продуктов. Не боитесь остаться без работы?

- Я говорил, что если мы останемся без работы из-за отсутствия пациентов, это будет наше счастье. Будем заниматься травмой, скажем. Потому что травма всё равно останется, хочешь - не хочешь. Чем меньше ортопедических больных, тем лучше, конечно. Зачем оперировать, если  можно помочь консервативно?

Операция, особенно эндопротезирование, — это шаг отчаяния. Когда вы удалили сустав и установили протез, обратного пути уже нет. Сустав больше не вырастет. Поэтому её надо выполнять только у людей пожилого возраста - там, где такая операция больному поможет, скажем так, дожить свой век, поможет ему в плане самообслуживания и передвижения. В 70, 80, 90 лет выполнение эндопротезирования оправдано, но в 30−40 лет  это делать очень чревато. Бывают, безусловно, безвыходные положения, но если есть возможность лечить консервативно или даже сделать органосохраняющие операции (остеотомии, артроскопии), - то что поможет на длительное время, - это великолепно.

- И вы считаете, что ортопродукты помогут избежать операций?

-  Да, конечно. Они влияют на репаративный процесс. Его просто надо подстегнуть, организму надо помочь. Казалось бы, ящерица - примитивное пресмыкающееся, но, извините меня, хвост восстанавливается. Человек - это высокоорганизованный организм   из класса млекопитающих, и у него должны быть механизмы, которые будут способствовать регенеративным процессам. Наш организм запланирован на длительное время существования, не на 60−70 лет, а, скажем, на 150−160 лет.

Надо знать те гены и белки, которые могут способствовать, или, наоборот, препятствовать старению организма. Я слышал как-то по радио, что в Японии открыли белок, который способствует омоложению. Ну, если это так, то это один из шагов, чтобы замедлить старость и сохранить опорно-двигательный аппарат в хорошем состоянии. Все это может служить очень хорошей базой для выполнения фундаментальных научных исследований. Я думаю, что за этим будущее.

- Помимо кафедры вы еще заведуете отделением в НМИЦ ТО им. Н.Н.Приорова. Как вам  это удается?

- Каждый из сотрудников и аспирантов как кафедры, так и отделения имеет свою программу научной работы. Мы проводим регулярные заседания, где они отчитываются о полученных результатах.  У нас есть в университете свой диссертационный совет, где происходят защиты диссертации. Наш совет пользуется большим авторитетом и спросом среди научных сотрудников других учреждений, других вузов. Поэтому здесь ничего сложного нет, просто необходима организация работы, и тогда всё получится.

- Вы в Приоровском центре выполняете ту же программу, что и на кафедре?

- Программу по роботам и по 3D-печати мы выполняем в Приоровском центре. Внедрение новых протезов, которые мы делаем в МАИ, тоже там происходит, поскольку городские больницы не обладают такой научной базой.

- Одно время вы этот центр возглавляли…

- Я исполнял обязанности директора Приоровского центра два года, и это было самое сложное время. Почему? Потому что был ковид и мне пришлось перестраивать институт для приема и лечения ковидных пациентов. Сотрудники наши тоже болели. Необходимо было оборудование, нужна была специализированная одежда для сотрудников, которую достать негде было. Даже приобрести бахилы была большая проблема. Но мне это все удалось сделать, и слава богу, мы вышли с честью из этого положения, пролечили определенное количество больных с минимальными потерями. За эту работу указом Президента мне присвоили звание заслуженного врача Российской Федерации.

- Подводя итоги, что вы считаете своим главным достижением?

- Во-первых, создана система отечественных эндопротезов нового поколения. Во-вторых, я помог многим моим коллегам найти правильный путь в профессию. А сейчас, конечно, это роботы и клеточные технологии. Когда создадим первый робот, то обязательно будем участвовать в выставках и покажем, что Россия может это сделать.

- Кого вы видите своим преемником?

- Есть такие, но, наверное, об этом говорить пока рано. У меня много учеников. Один из них стал главным внештатным специалистом травматологом-ортопедом  ДЗМ. Очень много выпускников кафедры являются ведущими специалистами в разных странах – в Сирии, Иордании, Египте, Судане, Индии, Бангладеш, Бахрейне. Это ребята, которые после окончания едут к себе домой и там становятся довольно хорошими профессионалами.

- Остаётся ли время на какие-то увлечения помимо работы?

- До сих пор играю в футбол. Мы с коллегами-ровесниками (проректорами, деканами, заведующими кафедрами) каждый четверг с 7 до 9 часов вечера играем в футбол на крытом стадионе нашего университета, получая от этого колоссальное удовольствие. Понятно, что бегать как раньше мы уже не можем, но главное - общение, встреча с друзьями. Это большое дело. Один-два раза в неделю плаваю в бассейне. Это тоже помогает со здоровьем. Мой внук, глядя на меня, тоже играет футбол. Хотя он учится в первом классе, имеет уже 10 кубков и играет довольно прилично: я видел, как он забивает голы со штрафного. Вот мы с ним вдвоем болеем за команды, и когда идет трансляция каких-то матчей, он всегда мне говорит: «Деда, пойдем смотреть футбол». Ну вот, это хорошо. Почему? Потому что молодые ребята должны чем-то заниматься полезным. Пусть это будет спорт, пусть это будет какое-то увлечение - рисование, музыка, танцы. Внучка танцами занимается. Вот так оно должно быть.

- Вы родились в украинском селе близ Умани. Как вы относитесь к тому, что происходит на вашей родине последние три года?

- В России колоссальное количество выходцев из Украины, в том числе в нашем в университете, многие из них заведуют кафедрами, являются проректорами.  Россия - это та страна, которая обращает внимание не на национальность, а на деловые качества человека, на его порядочность, и т.д. Вот я, сельский парень, стал заведовать кафедрой, был директором института, сейчас выбран академиком. Где такое возможно? Только здесь в России! Но то, что происходит сейчас на Украине - это трагедия украинского народа. Почему? Потому что им внушили. Я считаю, что просто идет насаждение чуждой идеологии. Как можно в Конституции записать, что основным врагом украинского народа является Россия? Это же большая глупость. Разве Украина плохо себя чувствовала в составе СССР? Великолепно.  Оттуда были руководители страны, не все они хорошие были, но мы не обращали внимание на национальность. А сейчас там не просто на национальность обращают внимание, а довели это все до национализма. А национализм обязательно перейдет в нацизм и в фашизм, когда другие нации должны быть или уничтожены, или стать под знамёна этих бесноватых нацистов. Я много разговаривал со своими родственниками и   понял, как глубоко их обработали идеологически. Запад, надо отдать должное, преуспел в насаждении национализма на Украине. И эту, скажем так, рассаду, многие украинцы приняли  за догму. Это страшно. Я уверен, что война рано или поздно закончится, но последствия будут долгими.  Много людей погибло. В селе, где я жил, погибло 8 человек.  Представьте, что я сейчас туда приеду. Как ко мне отнесутся родственники погибших? Хотя я врач, сею добро и хочу, чтобы у всех было хорошее здоровье и так далее, и могу помочь чем-то. Но я уверен, что на меня будут смотреть  с подозрением и  негативизмом. Почему? Потому что я из России. Хотя я знаю украинский язык. Я с ними   могу разговаривать на украинском языке.

- Ведь это ваш родной язык, не так ли?

- Да. Я заканчивал украинскую школу. Но я знаю ещё русский, испанский и английский. Когда мы где-то за рубежом встречаемся с украинцами, даже сейчас, мы с ними разговариваем на украинском языке и это доставляет мне большое удовольствие. Я так же с большим удовольствием разговариваю на испанском языке с моими коллегами из Испании и Латинской Америки. У меня есть  ученики, которые стали отличными специалистами в области травматологии и ортопедии на Украине.

- Вы с ним общаетесь?

- Нет. Я пытался общаться, но у меня не получается. А сейчас даже не хочу общаться с ними, чтобы им не навредить. Это, наверное, результат войны. Когда я встречаюсь с жителями Германии, сразу как-то в мыслях вспоминаешь Вторую мировую войну, когда фашисты истребляли тысячи наших жителей. В Умани есть свой Бабий Яр -  Уманская яма, где были расстреляны большое количество наших военнопленных, евреев, цыган. Под Уманью было окружение наших войск и многие попали в плен, которых потом  немцы  уничтожили. Так что  война - это трагедия, которая говорит о том, что дипломаты не смогли договориться.  Мы сейчас видим, как украинцы стали  марионетками в чужих руках. Очень жалко, что все это выпало на Украину, на ее народ. Там живут очень трудолюбивые люди. Я думаю, что подобная ситуация могли бы случиться и в Белоруссии. Попытки такие были, но, слава Богу, Александр Григорьевич Лукашенко  раскусил намерения западных политиков и не допустил развития цветных революций на своей территории.

В заключении хотел бы выразить большую благодарность моим коллегам, учителям, которые помогали мне достичь огромных научных вершин. Особый низкий поклон моим родителям, которые воспитали меня, своевременно подсказали выбор профессии и дали путевку в жизнь.